Снова пошли перекаты, крутые скалистые берега опять сжали русло. Похолодало. Решили за следующим поворот том останавливаться на ночлег.
Неожиданно у берега поднялось несколько уток. Началась пальба. Стреляли не только мои спутники, но совершенно непонятно откуда взявшиеся охотники, засевшие в кустах левого берега. Отгрохотали последние залпы, но все птицы были целы. Оставалось узнать, что за незнакомцы охотились с нами. Из кустов вышли два молодых человека. Подойдя к берегу, мы посадили их в свой бат и поплыли вниз. Это были сотрудники двух геологических партии Дальневосточной экспедиции ВСЕГЕИ. Они поднимались на батах в бассейны рек Яко и Первого и Второго Зауров.
Вскоре за поворотом на широкой галечниковой отмели появился лагерь этих партий. Было видно множество людей, палатки, костры. На берегу обсыхали три бата. Так неожиданно произошла наша встреча с людьми. Весь вечер провели в разговорах. Наши новые товарищи интересовались верховьем Анюя. Мы сообщили им о сбросе продуктов и о лабазе в устье Первого Заура.
Они уже полтора месяца в пути. Из Нижней Тамбовки пароходом они добрались до села Троицкого, расположенного в устье Анюя. Пешком все прошли берегом до поселка Бира, где были арендованы три бата и наняты батчики. Обе партии имели много груза, и большинство людей шли берегом, по 10—15 километров в день. Из-за наводнения задержались в пути на 10 дней. До Первого Заура требовалась еще одна неделя. Выслушав все это, мы еще раз убедились в правильности выбора восточного варианта путешествия.
Нам сообщили, что один из батов партии Мещеряковой после подъема до устья Первого Заура предназначался для нас. Мы поблагодарили товарищей, но решили продолжать сплав по Анюю на нашем «Зауре».
Вечером на отмели вырос целый палаточный городок из девяти палаток-накомарников. Была тихая звездная ночь. Скоро появилась луна. Тишину нарушал равномерный рокот Анюя на перекате. По полевой радиостанции сообщили родственникам во Владивосток и Ленинград о своем местонахождении и ближайших планах.
Утром наши товарищи двинулись в путь вверх по Анюю. Вскоре и мы собрали свое имущество, но прежде чем продолжать сплав, решили подняться на крутой противоположный берег.
Перед нами открылась широкая панорама на гору Бомболи и отроги горы Тардоки-Яни. Внизу были видны три бата, медленно поднимавшиеся вдоль левого берега Анюя. До нас совершенно отчетливо доносился рокот горной реки. В каждом бату стояли по три человека, равномерно работавших шестами.
Вернувшись в лагерь, быстро погрузили имущество и двинулись в путь. Предстояло спуститься до устья Бомболи, по долине которой проделать путь до вершины Тардоки-Яни. Этот участок оказался не из легких. Пришлось преодолеть очень длинный и трудный перекат, изобиловавший огромными гранитными валунами. Анюй здесь бьет в скалистый правый берег, образованный черными сланцами. Ими же сложен цоколь 12— 15-метровой террасы.
Откуда же взялись в русле Анюя гранитные валуны?
Как мы убедились после экскурсии на Тардоки-Яни, валуны были принесены ледниками, которые 20—40 тысяч лет тому назад спускались в долину Анюя по склонам Тардоки-Яни в разных направлениях. Один язык ледника двигался, по долине Бомболи, другой спускался по южному склону массива в направлении Черт- Горы. И здесь по выходе в долину возник длинный перекат, образованный крупными гранитными валунами.
Подхваченные стремительным течением, лавируя между надводными и подводными камнями, снова понеслись вниз по Анюю, стараясь приблизиться к отмелому левому берегу. Это удалось только в 100 метрах ниже устья Бомболи.
Стали лагерем на широкой песчаной отмели. Остаток дня провели в приготовлениях к маршруту в горы. Чтобы лучше представить предстоящий путь, я поднялся на сопку на противоположном берегу Анюя. Несколько толчков шестом, и бат уткнулся в правый берег.
Из-за буйной растительности видимость оказалась очень ограниченной. Здесь по склонам сопки произрастают ель, лиственница, кедр, липа, бересклет, горный ильм, лещина и спирея. По составу этот лес приближается к южным хвойно-широколиственным лесам Южного Приморья.
С сопки хорошо просматривался северный склон Тардоки-Яни, сплошь покрытый глыбовыми осыпями. Остальная часть массива скрывалась за горой Бомболи. Видны были лишь края огромного кара, расположенного на южном склоне горы.
Вечер провели у костра в разговорах о предстоящем маршруте. Было решено взять недельный запас продуктов. До вершины предполагали добраться на второй день. Несколько дней планировали провести в районе вершины осматривая кары и соседние долины. На возвращение отводили один день.
Попрощавшись с Иваном Камандигой (он на неделю оставался в одиночестве), отправились в путь. От лагеря напрямик пошли к левому коренному берегу Бомболи по 20—30-метровой террасе, поросшей елово- лиственничным лесом с высокой и густой порослью багульника. Рокот реки был слышен издалека. Наконец, изрядно пропотев под тяжестью рюкзаков, ко всеобщему удовольствию вышли к прохладной и бурной Бомболи. Эта небольшая речка прокладывает себе путь среди огромных гранитных валунов, образуя множество мелких водопадов и каскадов. Некоторые валуны, лежащие в русле, имели в поперечнике до полутора-двух метров. Склоны долины покрыты темным еловым лесом с одиноко стоящими огромными тополями Максимовича. По свалившейся лиственнице перешли на правый берег Бомболи.
Первое, что бросилось в глаза при движении вверх, — это ряд валунных валов, перегораживающих долину. Их высота составляла несколько метров. Это были конечные морены — гряды, образованные несортированными валунно-галечниковыми отложениями, оставленными ледником. Последний отступал неравномерно, с длительными остановками, во время которых и происходило накопление конечных морен.
Выше по течению уклон русла становится еще круче, валуны еще крупнее, и Бомболи превращается в сплошной ревущий каскад с водопадами до полутора-двух метров высотою.
Двигаться все труднее и труднее. За час удавалось преодолеть не более двух километров. По склонам долины идти было невозможно — мешали сплошные буреломы. Приходилось прыгать с камня на рамень прямо в русле Бомболи.
Вскоре русло раздвоилось. Продолжали двигаться прямо на юг, по долине, упиравшейся в главную вершину Тардоки-Яни. У развилки на левом берегу расположена огромная промоина: русло реки вгрызлось на 50—60 метров в ледниковые отложения, в морену. На склонах промоины обнажались несортированные накопления валунов, галечников, суглинков, прослои песков и глин. Отдельные гранитные валуны достигали огромных размеров. Это были типично ледниковые отложения. Валунные скопления в русле Бомболи, следовательно, представляли не что иное, как перемытую рекой морену.
Вскоре из-за поворота показался кар. Во время оледенения в нем располагался ледник. Теперь же на его дне виднелись только пятна еще не успевшего растаять снега. Картина открылась очень живописная: так как солнце, было уже низко, только половина кара освещалась розовым светом, другая же его часть находилась в глубокой сине-фиолетовой тени. Передний план составляли огромные ели с полувысохшими кронами. Пора останавливаться на ночлег. Удалось найти только небольшую более или менее ровную, хотя и наклонную, площадку, где и установили свою палатку. Кругом валуны и крутые склоны долины. Судя по карте, мы находились на абсолютной высоте примерно 800 метров. Заснули под непрекращающийся рокот Бомболи. Ночь прохладная, поэтому гнуса мало.
Утром плюс шесть. Дальше по руслу идти было нельзя — мешали огромные валуны и глыбы гранитов. Пришлось карабкаться по скалистым склонам долины, покрытым старыми гарями и труднопреодолимыми лесными завалами.
Неожиданно характер долины резко изменился. Река исчезла в валунах и рокотала где-то в подземелье. Склоны долины расступились, на широком дне виднелись небольшие неопределенной формы холмы и гряды, образованные гранитными валунами и галечниками.
Здесь Бомболи еще не успела врезаться в древнюю ледниковую долину — трог, этим и объяснялась
