Василия, прекрасно знавшего фарватер. Стоя на носу, он ловко отталкивался шестом от встречных камней.
Ниже этих мест, называемых местными жителями «каменными заломами», Анюй становится широким и многоводным, особенно после устья Гоббили. Перекаты здесь уже широкие, легкопроходимые. Река течет в скалистых берегах. По склонам сопок произрастают преимущественно елово-березовые леса с кедром. На низких террасах — елово-березовые с ивой, ильмом, тополем, ясенем и изредка с кедром.
Август заканчивался очень жарким настоящим летним днем: в полдень было плюс 28, а температура воды поднялась до 14 градусов.
На плесах Василий занимался ловлей рыбы. К вечеру он заколол острогой пять крупных ленков. Ужин был превосходным. Наши спутники изготовили талу — мелко нарезанную сырую рыбу с луком и солью.
До первого удэгейского селения — поселка Биры — оставалось еще не меньше 50 километров, но близость человека уже ощущалась — стали встречаться оморочки с удэгейскими и русскими охотниками.
Вечером прошли устье Тормасу, левого крупного притока Анюя. Замечателен он тем, что его долина, перехваченная очень низким перевалом, продолжается на юг долиной крупного правого притока Уссури Хора. Местные жители пользуются этим удобством для волока. По прорубленной просеке они перетаскивают баты и оморочки из одного бассейна в другой.
Тормасу — очень быстрая и порожистая река, изобилующая огромными заломами, из-за которых движение по ней в некоторые годы невозможно. По сообщению Василия, в этом году он не смог подняться по реке.
Ниже Тормасу долина Анюя становится еще шире. Из-за низких лесистых берегов совершенно исчезли из виду коренные склоны долины. Сопки стали ниже, а склоны их — положе. Чувствуется близость огромной долины Амура.
Русло Анюя разбивается на несколько проток, образующих сложный лабиринт, пробраться через который можно только с хорошим лоцманом. Появились первые огромные заломы, приуроченные главным образом к низкой террасе в полтора-два метра высотой. Но и в главном русле на дне лежат огромные стволы тополей с торчащими из воды корнями.
По берегам, сложенным суглинками и галечниками, произрастают леса из чозении с высокотравьем. На склонах сопок видны лиственничники с кедром.
В 35 километрах выше Биры главное русло Анюя закрыто огромным заломом. В одном месте пришлось перетаскивать бат по косе на расстояние примерно 100 метров. Дальше свернули в одну из проток. Впереди Василий, за ним «Заур». Подхваченные стремительным течением, понеслись вниз. Вдруг из-за поворота увидели, что русло полностью перегорожено упавшим деревом. Непреодолимая преграда все ближе и ближе. Ясно, что батам не проскочить. Не сговариваясь, все схватились за шесты, стараясь остановить баты и повернуть их против течения. К счастью, это удалось. Причалили к отмели, отдохнули. Потом разрубили дерево и сделали искусственный проход в главное русло.
Местность становилась все однообразнее. По обоим берегам расположены низкие террасы, поросшие лесом из ели, тополя, березы и всевозможных кустарников. Изредка встречаются кедры. Более низкие участки долины заняты тальниковыми зарослями с буйным травостоем.
Вблизи Биры снова попали в крупные заломы. Только после прорубки и пропилки узких проходов удалось вывести наши баты в главное русло Анюя. Одним, без проводников, нам это было бы не под силу.
В середине дня прибыли в Биру. Остановились у наших проводников. Впервые за два месяца полакомились свежей картошкой и огурцами.
Отдохнув, поплыли дальше. Провожать нас вышло все население поселка. Многие не верили, что мы проделали путь от самого моря. Местные жители странствуют только в бассейнах рек Анюя, не переваливая на восточный склон Сихотэ-Алиня. Героем дня, конечно, был Иван Камандига, без которого подобное путешествие было бы невозможно.
Захватили двух пассажиров. Теперь на «Зауре» плыло семь человек. Но и при увеличенной загрузке его борта высоко поднимались над водой. К вечеру добрались до поселка Бира. Оставался последний участок пути по Анюю до 15-го километра. Местность по-прежнему однообразна. Появилось много безлесных участков, занятых поемными лугами. Коренные берега долины видны где-то у горизонта.
Стали все чаше попадаться боны — связанные бревна. Встретили бирских удэгейцев, поднимавшихся на шестах из поселка Троицкого.
Оставив свой «Заур» на берегу Маномы и пересев в поселке 15-й километр на попутную машину, уже поздно вечером добрались до Троицкого. Так закончилось наше путешествие. Оставалось пароходом подняться до Хабаровска. Я возвращался в Ленинград, мои товарищи — во Владивосток.
Ивану Камандиге предлагалось несколько вариантов возвращения на Самаргу. Он решил вернуться через Хор. Всеволод Александрович взялся проводить его до станции Хор, откуда он должен был добраться до поселка Бичевая, затем на оморочке подняться по Сукпаю до перевала в бассейн Самарги (по реке Кукси) и дальше до поселка Агзу, где находилась его семья.
Научные результаты экспедиции были опубликованы в виде статей в различных изданиях и послужили источником сведений о природе одного из наименее изученных районов Сихотэ-Алиня, расположенного в самом сердце этой огромной горной страны.
Николай Давыдов
Из рассказов следопыта-медвежатника
Старый знакомый
Время перевалило далеко за полдень. Мы вышли из машины, забросили рюкзаки за спины и встали, на тропу, ведущую к высокогорной таежной речке Джеромель, протекающей в западной части Косурта. Вначале тропа вела нас по широкой пойме Бочинской долины, затем вышла в глубокий распадок и стала взбираться все выше и выше к горным вершинам Косурта, моего излюбленного урочища. Там прошумела моя кипучая охотничья молодость натуралиста-следопыта.
Наш небольшой отряд состоял из пяти моих маленьких внуков и дочери Светланы, приехавшей погостить из Харькова. Светлана родилась на Дальнем Востоке и, так же как и ее родители, горячо полюбила этот прекрасный край.
К вечеру мы поднялись к вершине Косурта и с горного перевала увидели окружающую местность сказочной красоты. Слева от нас с запада на восток простиралась необозримая даль поймы Амура с большими и малыми озерами, заливами и причудливо искривленными протоками. Величавый Амур уносил свои воды далеко на восток. Седые волны с ревом разбивались о прибрежные скалы, поросшие вековым мохом, и откатывались назад, оставляя белую пену на песчаной отмели. Белоснежные чайки громким гомоном оглашали водные просторы. Вдали на северо-западе виднелись отроги седого Мяочана. Прямо перед нами раскинулась чудесная долина знаменитого и долгожданного Косурта, затянутая голубой туманной дымкой. С трех сторон ее окаймляла высокая гряда остроконечных сопок, поросших смешанным
