– Признаю свою вину. Почему бы не сэкономить деньги республики и не огласить приговор немедленно?
– Нет! Я не позволю!
Мерседес сорвалась с места и устремилась к скамье подсудимого.
– Он не виновен! Он вообще не Лусеро Альварадо!
– Откуда вы это знаете, мадам? – удивился другой судья, усатый ветеран.
– Я жена Лусеро Альварадо – Мерседес Себастьян де Альварадо. Этот человек – не мой муж.
В зале зашумели, и председательствующий рявкнул, чтобы навели порядок. Пока ропот еще не утих, третий судья обратился к женщине:
– Пожалуйста, сядьте, сеньора. Позже вам дадут слово.
Некая тень торжества была на лице Мерседес, когда она, глянув на Ника, вернулась на свое место.
Начался допрос свидетелей. Все они – и торговцы, и крестьяне – перечисляли многочисленные зверства, учиненные Эль Диабло. Последним выступил деревенский священник, рассказавший, как командир контргерильи въехал прямо в церковь на громадном черном коне и приказал солдатам срывать золотые украшения с алтаря.
Защитник Фортунато и не пытался спрашивать о чем-либо свидетелей. Молчал обвиняемый, молчала и Мерседес. Только руки ее находились в беспрестанном движении, сжимаясь в кулаки и теребя ткань платья.
Наконец после череды мужчин вызвали Маргариту Оливидад. Молодая женщина, подхватив юбки, устремилась к столу судей, но по дороге задержалась, встала напротив подсудимого и несколько мгновений молча сверлила его взглядом.
Дальше последовала ее обстоятельная исповедь о жестоком обращении с нею Эль Диабло.
Указав на Ника пальцем, она в конце вскричала:
– За то, что он сотворил со мною, ему нет места среди живых!
Адвокат опять промолчал, и тогда Мерседес возвысила голос:
– Ваша честь… господа судьи! Эта женщина указывает не на того человека.
Двое судей предпочли бы не слушать ее заявления, но старый солдат начал что-то упорно шептать главному судье.
– Вам дадут слово, мадам, в свое время, – недовольно процедил тот и подал знак Маргарите Оливидад покинуть свидетельское место
– Пожалуйста, ваша честь, задержите ее. Я намерена задать ей несколько вопросов.
Мерседес вышла вперед. Николас не мог налюбоваться ею. Она сменила простой наряд на темно- зеленое шелковое платье и черную бархатную накидку, скрывающую ее беременность. Тщательно уложенные волосы высились золотой короной над ее головой. Она выглядела именно той, кем была, – до мозга костей гачупино благородной крови, креолкой, хозяйкой Гран-Сангре, сеньорой Альварадо. Мерседес обратилась к свидетельнице:
– Вы, я знаю, испытали боль, страх и унижения, сеньора Маргарита. Я тоже жила в уединенном месте, куда наведывались и солдаты, и контргерилья. Они грабили и… поступали еще хуже… Я их боялась, как и вы, но мне повезло, что в кармане у меня был револьвер, когда французский офицер вздумал изнасиловать меня.
Маргарита слегка растерялась и оробела при виде столь богато одетой и красивой сеньоры.
– Но я запомнила лицо этого подонка, – продолжала Мерседес. – Уверена, что лицо Эль Диабло в мельчайших деталях так же запечатлелось в вашей памяти.
Женщина опять указала на Ника.
– Вот он! Я никогда не забуду его волчьих глаз!
– Да, его глаза похожи на глаза Лусеро Альварадо, ведь они… братья!
Все разом принялись шептаться. Судьи молчали, завороженные этим шипением, словно громадная змея вползла в зал, желая поприсутствовать на судилище.
– Николас Форчун – незаконный сын моего свекра, но, несмотря на внешнее сходство сводных братьев, у них есть и различия. Николас был наемным солдатом и участвовал во многих войнах. У него на теле и лице есть шрамы, которых нет у Лусеро. Взгляните на обвиняемого, Маргарита! Вглядитесь попристальнее!
Маргарита упрямо качнула головой:
– Вы встретились с французом в своей богатой гасиенде, а я с насильником в своей темной хижине. Будь вы на моем месте, когда вас истязают, колют ножом и режут на вас платье, вряд ли вам было до лица злодея, сеньора!
– Но у Эль Диабло не было этого шрама на щеке, – уже в отчаянии все-таки настаивала Мерседес.
– Глаза те же… волчьи! – Женщина зарыдала.
Судья стукнул молотком:
– Здесь республиканский трибунал, а не гасиенда, где вы властны творить расправу над пеонами. Нас интересуют сейчас не ссадины и шрамы, а то, как вы вступили в связь с Николасом Фортунато, если таковым, по вашему утверждению, является обвиняемый?
– Не говори! Ничего не говори им! – не выдержал Ник.
– Меня обмануло их сходство. Я была едва знакома с супругом, и четыре года он отсутствовал. Но вскоре я поняла, что Николас – это Николас, а не Лусеро, – решительно произнесла Мерседес.
– Вы сознательно пошли на прелюбодеяние?
Мерседес проигнорировала вмешательство судьи.
– Николас Форчун совсем другой человек. Он проявлял доброту там, где Лусеро Альварадо был бы безжалостен. Он знал больше, чем невежественный Лусеро.
– Если законный супруг оставил вас, уйдя на войну четыре года тому назад, чей ребенок?..
Она не дала судье закончить:
– Николаса Фортунато.
– Это означает кровосмешение? Вы в этом признаетесь?
Даже те из судей и кое-кто из публики, кто, может быть, сочувствовал ей, сейчас отвернутся от нее с отвращением. Религиозные и одновременно суеверные мексиканцы. Костер для ее сожжения уже сложен. Ей вдруг захотелось, чтобы его зажгли поскорее.
– Даже поняв, что он не мой супруг, я притворялась, что не знаю правды, потому что… я желала быть с ним, я полюбила его…
Это было ее послание Нику. «Я люблю тебя!»
– Очевидно, что сеньора добивается любыми средствами освобождения своего мужа, – скучным голосом произнес судья из Дуранго, занимающий председательское кресло. – Мы выслушали достаточно свидетельств о вине Эль Диабло. Стоит ли нам затягивать процедуру?
– Вам никто не простит ошибку, сеньоры! – вскричала Мерседес. – Ник Форчун служил вам. Нет! Он даже сделал для Мексики больше, чем вы все. Он спас жизнь Хуаресу!
Ник вскочил:
– Молчи, Мерседес!
Она опустилась на стул почти без чувств.
Ник завладел вниманием аудитории:
– Жена любит меня и из-за этого, жертвуя своей репутацией, идет на всяческие уловки. Я ее законный супруг – Лусеро де Альварадо. Наш ребенок, который вот-вот должен родиться, – наследник Гран-Сангре. Конечно, жаль, что он не увидит живым отца, но я признаю свою вину и готов понести наказание!
Мерседес готова была броситься в объятия Ника, но вызванная судьей стража окружила ее тесным кольцом.
Судья зачитал приговор.
– Лусеро Альварадо! – добавил он после официального текста. – Вам дается три дня, чтобы приготовиться к смерти, исповедаться и затем предстать перед расстрельным взводом.
Лусе взирал на пламя походного костра, погруженный в раздумья. Раньше он не позволял себе подобную неосторожность. Человек, чьи глаза привыкли к свету, не сможет различить врагов, подкрадывающихся к нему из темноты. Но он перестал заботиться о своей безопасности, как только увидел «Прекрасную леди», отплывающую из гавани Веракрус.
