недочеловеками.
— Матушка убедит его. Он не сможет устоять перед ее чарами, — заверила его Эмерелд.
— Они проведут наверху много часов, — произнес Джонни с таким видом, словно его тошнило.
— Как ты не понимаешь! Мама держит его наверху так долго, как только может, чтобы он не мучил нас.
Джонни искренне радовался тому, что Эмерелд слишком невинна, чтобы понять, на какие жертвы идет их мать. Ему бы и самому хотелось многого не знать. Понимание происходящего наполняло его чувством бессилия и вины.
— Когда отец сказал, что ты должен трахаться, что он имел в виду?
Джонни нахмурился:
— Я не могу тебе сказать, ты будешь шокирована.
— Меня это вовсе не шокирует. Как я обо всем узнаю, если ты мне ничего не говоришь? Ладно, я спрошу у мамы. Она мне обо всем рассказывает.
— Нет, Эм, не спрашивай маму. Я тебе скажу. Трахаться — это значит раздеваться догола и… спать… с девушками.
Несмотря на свои уверения, Эмерелд была чрезвычайно смущена непристойными картинами, тут же нарисованными ее воображением.
— Я тебе не верю, — слабо проговорила она.
Приглашение должно было наделать много шума и в Мэйнуте, куда Шон отправился доставить его лично. Двадцать две мили верхом от Грейстоунса до замка Мэйнут, где жил его дед Эдвард Фитцжеральд. Граф владел сотнями акров красивого графства Килдэр, включавшего в себя реку Рай по всему течению до того участка, где она впадала в реку Лиффи в великолепном месте под названием Прыгающие Лососи.
Кучка юных Фитцжеральдов с интересом наблюдала за тем, как красавицы рыбы в очередной раз пытаются вернуться в места, где они мечут икру. Когда девушки увидели Шона, то завизжали от радости и окружили его лошадь. Юноши также горели желанием поприветствовать его, потому что Шон был любимцем всего клана.
Все заговорили разом:
— Ты приехал, Шон? Что тебя привело, Шон? Что-нибудь не в порядке, Шон?
— Разве вы не видите, что я приехал? — Он усмехнулся и решил спешиться, так как они все равно не давали ему ехать дальше.
— Скоро день твоего рождения. Что ты хочешь получить в подарок, Шон? — поинтересовалась бойкая кузина, беря его под руку и опираясь на него, словно от одной только близости к нему у нее ослабели ноги.
— Не монополизируй его, Фиона. Оставь нам хоть что-нибудь, — воскликнула Диэдра.
— Не стоит ссориться из-за меня и хватит ходить вокруг да около, — поддразнил он. — Праздник в воскресенье, и вы все приглашены.
Девушки завизжали снова.
— Вы хотите пригласить всех женщин? — недоверчиво переспросил Рори.
— Всех до единой, — подтвердил Шон.
Девицы захихикали и зашептались о том, что они ему подарят и что бы они хотели подарить ему.
— Обещаю потанцевать с каждой из вас, — заявил Шон, взлохматив красивые локоны двух, стоявших поближе.
— Ты обещаешь танцевать с нами? — хором переспросили они.
— Разве вы не слышали, что я сказал?
По мере того как они приближались к замку, звук молотков и долота становился громче. Его дед все время что-то подновлял в старом здании, построенном еще в средние века, и что-то пристраивал.
Эдвард Фитцжеральд оставил рабочих и вышел вперед, чтобы поздороваться с внуком.
— Шон, ты становишься все красивее каждый раз, как попадаешься мне на глаза.
— Я бы сказал о вас то же самое, дедушка, но это прозвучит повторением.
Мужчины крепко обнялись.
— Заходи в дом, и мы выпьем по рюмочке в честь дня твоего рождения. С трудом верится, что тебе будет только девятнадцать.
Шон отдал поводья Рори, чтобы тот отвел лошадь в конюшню. Пока они шли через сводчатый холл, собрались тетушки Фитцжеральд, чтобы поздороваться с любимым племянником.
— Шон, дорогой мой, как приятно тебя видеть, — воскликнула Мэген. — Как там поживает Кэтлин с этим дьяволом-спорщиком, ее мужем?
— Она никогда не жалуется, — ответил Шон.
— Не обращай внимания на Мэген, — вступила в разговор ее вдовствующая сестра Мэг. — Она всегда так долго выдерживает сыр, прежде чем положить его в мышеловку, что он черствеет.
Шон сообразил, что тетушка намекает на затянувшееся девичество сестры.
— Солнце давно ушло из твоего окна, Мэг, — парировала Мэген, призвав на помощь все свои силы.
Тем временем остальные женщины, носящие фамилию Фитцжеральд, теребили его, обнимали, целовали, пока Шон прокладывал себе дорогу через холл.
— Оставьте-ка пария в покое, — потребовал дед. — А не то нам придется его похоронить еще до дня рождения.
— Вы все приглашены на праздник, — жизнерадостно объявил Шон.
Дед увел его в священное место — свою библиотеку — и закрыл дверь.
— Женщины всегда были проклятием Мэйнута. Кругом одни только сестры и дочери.
Шон понизил голос:
— Праздник назначен на воскресенье. Груз придет в тот же день.
Граф Килдэрский налил глоток виски внуку и столько же себе.
— Я рад, что твой отец отправил с этой вестью тебя, а не Джозефа. Я хочу, чтобы его репутация оставалась чистой, как только что выпавший снег. Он следующий граф, и я не допущу, чтобы твой брат был запятнан изменой. Я никогда не хотел, чтобы существовала хоть какая-то связь между Джозефом и капитаном Лунный Свет.
— Мой брат знает, что должен делать. Но я готов отправиться с вами в любое время, — предложил Шон.
Эдвард Фитцжеральд почувствовал огромную гордость за юношу, сидящего перед ним. Его взгляд коснулся волос внука, черных, как адский котел, потом упал на широкие плечи.
— Шон, ты унаследовал лучшее от Фитцжеральдов и лучшее от О'Тулов. У тебя дьявольский ум, ты видишь все насквозь. Твои мысли блуждают подобно извилистой дороге. У тебя есть все — сообразительность, сила воли и обаяние, но я не могу позволить тебе отправиться со мной. Ради Кэтлин. Это разобьет ее материнское сердце. — Он допил виски, показывая, что тема закрыта. — Когда вы сможете перевезти груз в Мэйнут?
— Той же ночью, в повозках, которые привезут на праздник Фитцжеральдов и увезут их обратно.
Граф кивнул, его лицо оставалось суровым.
— Как ужасно быть ирландцем.
Шон хмыкнул:
— Пока не подумаешь об альтернативе.
Дед оценивающе провел рукой по томам в кожаных переплетах:
— Когда меня не станет, эта библиотека достанется тебе. Джозеф получит книги по праву и политике, но я хочу, чтобы все остальное стало твоим.
— Эти книги — как старые друзья.
— Ты прочел большую их часть — исторические, мифы, народные сказания, вот эти на гэльском языке. Ты единственный из всех, кого я знаю, кто будет их ценить.
Когда они открыли дверь библиотеки, полдюжины женщин Фитцжеральд по-прежнему находились в холле в ожидании добычи. Теперь, когда Шону исполняется девятнадцать, он вступает в брачный возраст, и не логично ли поискать ему жену среди семейства Фитцжеральд? И даже если он не собирается связывать
