журнал издавался при Московском университете с января 1760 по июнь 1762 года, первые два года еженедельно, последнее полугодие — помесячно.
Основными сотрудниками, кроме самого Хераскова, были И. Богданович, С. Домашнев, В. Золотницкий, А. Карин, А. Нартов, Алексей и Семен Нарышкины, В. Приклонский, А. Ржевский, В. Санковский, Денис и Павел Фонвизины и другие. Журнал был исключительно литературным органом, статьи на естественно-научные темы в нем не печатались. Наиболее широко был поставлен отдел поэзии.
Группа молодых литераторов, выступившая на страницах журнала 'Полезное увеселение', по своим творческим задачам во многом расходилась с Сумароковым. Патриотический дух творчества этого крупного поэта, сатирическая направленность, элемент национальной самобытности притч и песен Сумарокова не находят отклика в кружке Хераскова. Им чужда также общественная активность Сумарокова, его живая, нервная реакция на те или иные вызывавшие его возмущение факты российской действительности. Они предпочитают стоять в стороне, не вмешиваться ни во что и наслаждаться плодами дворянской культуры, отнюдь не стремясь расширить ее пределы.
Общественно-политические позиции журнала 'Полезное увеселение' консервативны. Представители группы ничего не желают менять в российских порядках, положение крепостных крестьян оставляет их равнодушными, даже сетований на жестокосердных помещиков не встречается в журнале. Авторами владеют пессимистические настроения. Для стихов, печатавшихся в 'Полезном увеселении', был общим мотив бренности земного, выраженный в стихотворении Хераскова 'Прошедшее':
Обращает на себя также внимание принципиальный отказ от сатиры, объявленный 'Полезным увеселением'. Упоминание о сатире впервые появляется в восьмом номере журнала, в послании Хераскова 'К сатирической музе'. Заявляя, что он не хочет быть сатириком, поэт перечисляет объекты возможного обличения, снабжая краткими характеристиками неправедных судей, богачей, картежников, пьяниц, и заключает:
Не лучше ли велишь молчанье мне блюсти?
У нас пороков нет, ищи в других; прости!
Сатирические выпады Хераскова носят весьма общий характер и лишены каких бы то ни было намеков 'на лицо'. А следом за его стихами помещен выполненный Нартовым перевод стихотворения 'О добродетели', прославляющего на разные лады ее достоинства. Херасков считает, что сатира способна озлобить людей и не содействует их исправлению. Эту точку зрения он высказал в своем журнале совершенно отчетливо и во всей дальнейшей деятельности твердо ее придерживался.
При чтении журнала 'Полезное увеселение' становится несомненной общность подхода различных авторов к темам, одинаковая манера мышления и аргументации. В стихах поэтов группы Хераскова сказывались уже настроения сентиментализма в том его религиозном и пессимистическом варианте, который был представлен в творчестве английского поэта Юнга. Поэма 'Жалобы, или Ночные думы о жизни, смерти и бессмертии', созданная Юнгом в 1742–1745 годах, явилась источником вдохновения для многих авторов 'Полезного увеселения', усиленно развивавших 'кладбищенскую' тему в русской литературе.
Но дело не только в этом. Мотивы личного совершенствования, бренности земного, пропаганда образцов добродетели, идей дружеского братства членов ограниченного кружка людей, думы о загробной жизни, к которой надо готовиться человеку в его земном существовании, — все это типично для масонского умонастроения и заставляет видеть в кружке Хераскова тайную масонскую группу. В той или иной мере все ее участники были связаны с масонством в более поздние годы, что известно по сохранившимся документам. Речь, стало быть, идет о том, что они примкнули к масонству еще в начале 1760-х годов, о чем нет сведений в имеющейся литературе.
Отсутствие данных о масонских ложах в Москве конца 1750 — начала 1760-х годов вовсе не значит, что их там не было. Масоны держались своих тайн, опасались преследований полиции и недоверия общества. Известно, что масонская ложа в 1765 году существовала в Петербурге. В состав ее входили Р.И. Воронцов, А.П. Сумароков, группа офицеров Сухопутного шляхетного кадетского корпуса — Мелиссино, Свистунов, Перфильев, Остервальд, кроме них кн. Щербатов, Болтин, кн. М. Дашков и другие — всего тридцать девять человек. Мудрено ли, что Херасков, близко знавший этих людей как воспитанник Шляхетного корпуса и как литератор, был также причастен к масонству, хотя в зарегистрированный состав ложи и не входил, в эти годы находясь уже в Москве? Не забудем также, что И.П. Елагин, по его словам, 'с самых юных лет' вступил в масонство — а родился он в 1725 году — и что в ту же пору в ложах состояли видные сановники и вельможи России. А в 1772 году Елагин был гроссмейстером в русских ложах, автором собственной масонской системы.
Можно, следовательно, полагать, что масонская ложа в начале 1760-х годов существовала и в Москве. Херасков был одним из ее руководителей, если не главным организатором, и в дальнейшем он продолжал играть видную роль в русском масонстве.
Именно в этом следует искать объяснение теме 'клеветников', столь характерной для журнала 'Полезное увеселение' (см. 1760, март, N 10; ноябрь, N 20; декабрь, N 21, 24, 26; 1761, январь, N 2; февраль, N 8; март, N 11; май, N 20; декабрь, N 24 и др.). Дело представляется таким образом, что группа людей ищет добродетельной жизни, а клеветники поносят ее, толкают на путь обмана и неправды, мешают ей.
восклицает Херасков (1760, декабрь, N 24).
О клеветниках 'Полезное увеселение' заговорило уже в начале своего третьего месяца. Трудно представить себе, почему десять тонких тетрадок журнала с весьма невинным содержанием сразу же могли вызвать к его авторам столь дружную ненависть 'клеветников', 'гонителей добродетели и правды'.
Очевидно, основания для 'клеветы' были более широкими, и борьба шла не просто с литературным кружком, но с ячейкой какого-то крупного сообщества, казавшегося подозрительным, — с масонской организацией, которая, давая отпор своим противникам на страницах журнала, использовала все возможности для разъяснения своей программы — прославления добродетели, любви к ближнему и т. д.
Характерно также отсутствие в журнале интереса к вопросам общественной жизни. Построение прочного внутреннего мира, забота о собственном духовном благополучии — вот что занимает кружок 'Полезного увеселения' и что отделяет его от такого боевого идеолога дворянской общественности, каким был А.П. Сумароков.
В 'Полезном увеселении' преобладали поэтические жанры, но у авторов не было вкуса к торжественным одам в ломоносовском духе. Такие оды появлялись только в самых необходимых случаях:
