поэты откликались на смерть Елизаветы, на воцарение Петра III и делали это в довольно будничных тонах, деловито и спокойно.
Литературная позиция Хераскова и поэтов 'Полезного увеселения' определяется классицистическими канонами на новом этапе развития этого стиля в России. Поэтика Ломоносова им чужда и не раз становится предметом критики и насмешек. Они приближаются к Сумарокову в пренебрежении к 'надутости' слога, но лишены сумароковской активности и сознания общественной важности литературы. Для творчества поэтов журнала характерен интерес к философической оде, жанру дружеского послания, к элегиям, стансам. Они сознают себя группой, обмениваются стихотворными обращениями. А. и С. Нарышкины пишут Ржевскому, он в свою очередь им отвечает, А. Карин и Нартов, соревнуясь, в стихах разрабатывают одну и ту же тему, эти стихи печатаются рядом, чтобы читатель мог сравнить и отметить лучший вариант (1760, август, N 1 и 6).
Группа в целом ориентировалась на творчество своего главы — Хераскова, в произведениях которого нередко звучали новые для поэзии классицизма мотивы. Так, стихотворение Хераскова 'Смерть Клариссы. Подраженная французскому сочинению' (1760, июнь, N 24) представляет собой, в сущности, сентиментальную поэму. 'Враг' рассказчика нанес грубое оскорбление Клариссе, она умирает, рассказчик стремится отомстить оскорбителю, но не успевает в намерении. Герои часто проливают обильные слезы, природа как бы сочувствует им. Эти черты заметно отличают стихотворение Хераскова от обычных материалов 'Полезного увеселения' и показывают накопление элементов сентиментализма в творчестве поэта.
Следует сказать, что в это время Херасков еще пытается произносить обличительное слово против порочных людей и не только прославляет добродетель. Такой теме посвящена его комедия 'Безбожник' (1761). Фидеон и Руфин, дети дворянина Леона, противоположны друг другу по своим моральным качествам. Первый благонравен и послушен отцу, второй же — отъявленный злодей. В пьесе, конечно, никак не объясняется, почему у Руфина мог сложиться такой характер, и зритель только знакомится с его отвратительными поступками. Руфин оклеветал брата, добился его ареста, ссорит окружающих, волочится за чужой женой и т. д. Хуже всего, что Руфин не уважает отца и однажды бросается на него со шпагой. Это забвение правил послушания старшим в связи с названием комедии 'Безбожник' позволяет предположить, что свой удар Херасков целил по новым теориям воспитания, как он их понимал, по французским материалистам и их русским последователям. Упреки такого рода развивались и в других современных произведениях, например в 'Бригадире' Фонвизина, и не нужно доказывать, насколько они были несостоятельны.
При быстрой смене правителей на российском престоле в 1761–1762 годах, группа 'Полезного увеселения' попала в довольно трудное положение. Едва поэты успели проводить Елизавету Петровну и стали слагать хвалы Петру III, приветствуя 'кровь Петрову', как на престол, переступив через труп мужа, взошла Екатерина II. Журнал в такой обстановке издавать стало затруднительно, и 'Полезное увеселение' на июньском номере 1762 года прекратилось.
Через несколько месяцев, освоившись с новой обстановкой, Херасков определил свои позиции, вошел в милость к новой царице и с января 1763 года стал выпускать при Московском университете журнал 'Свободные часы'. В нем участвовала, кроме Хераскова, группа бывших сотрудников 'Полезного увеселения' — А. Ржевский, А. Карин, В. Санковский и другие, а также — А. Сумароков и В. Майков.
Первый номер 'Свободных часов' открывался стихотворением Хераскова с благодарностью Екатерине II:
А ведь поводов для милостей пока что почти не было: Херасков успел напечатать в 1762 году отдельными изданиями только оду и эпистолу к Екатерине II, да маленькую книжку 'Новых од'. Но императрица, еще непрочно сидевшая на престоле, была, видимо, очень рада поддержке главы московской дворянской интеллигенции и поспешила с выдвижением Хераскова.
'Новые оды' были таковыми не только по времени написания и по своей неизвестности читателю. Новым было расширение границ жанра. Херасков назвал одами группу стихотворений на моральные темы. Насколько они отличались от принятого в то время понятия оды как торжественного похвального стихотворения, показывает тот факт, что Херасков поместил их в собрании своих сочинений под именем 'Анакреонтических од'.
На русский язык Анакреона переводили Кантемир, Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков. Продолжая вслед за ними питать интерес к его поэзии, Херасков, однако, вовсе не переводит Анакреона, а пишет свои собственные стихи, совсем не похожие на греческие оригиналы, и развивает в них близкие для себя моралистические суждения. Он адресуется к 'разумной россиянке', и даже названия его стихотворений могут показать, насколько далеки они от анакреонтических мотивов. В книжке были оды 'О силе разума', 'О вреде, происшедшем от разума', 'О воспитании', 'О суетных желаниях', 'О силе добродетели' и т. д. К общей тематике анакреонтической поэзии примыкает, пожалуй, лишь ода 'Сила любви'. В ней говорится об Эроте, сыне цитерской богини, о стрелах, которыми он поражает сердце, после чего
(VII, 270) [50]
Это очень характерное для Хераскова выражение. Любовь изгоняет 'важные мысли', вносит иррациональное начало в разумную человеческую жизнь, и, вероятно, благом ее считать нельзя.
(VII, 271)
На принадлежность таких стихов к 'легкой поэзии', очевидно, должны были указывать их метры — трехстопный ямб и четырехстопный хорей — и отсутствие рифмы. В свое время это выглядело свежо, однако именно анакреонтики и не хватало в разумных и ясных стихах Хераскова. Поэта подкупала 'простота и сладость' греческих строф, но, начав перелагать их, он как бы начисто забыл об оригинале и принялся излагать все те же тощие прописи о пользе добродетели, которыми были полны страницы 'Полезного увеселения'.
Примечательным в этом сборнике является его общий тон — очень домашний, интимный, дружеский, далекий от какой бы то ни было официальности. Стихи написаны для друзей, понимающих своего поэта, и легкие образы их присутствуют в книжке. Херасков с пренебрежением отзывается о 'мирской пышности' и 'великолепной жизни' богачей, он строит лиру для своей любезной, которой также нравятся простые уборы и скромный сельский обиход. Обращаясь к другу, покинувшему шумный город для деревенского уединения, Херасков одобряет его выбор, замечая, что сам он должен жить 'между сует и скуки' и поддерживать свой
