– Полагаю, вам следует убрать ее.
– Почему? – спокойно спросил Микали. – Ей ровным счетом ничего не известно.
– Вы ее любите?
– Я не знаю значения этого слова. Она мне нравится, да. Ее общество приятно мне. Мало какая женщина доставляла мне такое удовольствие.
– В ее голове посеяны семена сомнения. Кто знает, когда они дадут ростки?
– Весьма цветистая фраза, даже для вас.
Микали сел за рояль, и из-под его пальцев сами собой полились звуки „Пасторали'.
13
Морган снова ковылял по гористой местности, возвращаясь домой из шахты. Временами он пускался трусцой в надежде опередить грозовые облака, черной угрожающей массой громоздившиеся на горизонте.
Хлынул дождь, такой сильный, что он моментально промок насквозь. Холод пронизал его до костей, и он даже закричал во весь голос, спускаясь с горы к лежащей у подножия деревушке.
Она распахнула дверь маленького домика навстречу ему. Черная вязаная шаль вокруг головы полностью скрывала ее лицо.
– Мама, – пробормотал он, прячась в ее теплых объятиях. – Я так замерз, так замерз.
Он лежал на спине, его голова утопала в подушках, но, когда она склонилась над ним и шаль соскользнула ей на плечи, он увидел лицо Кэтрин Рили.
– Все в порядке, Аза. Я здесь. А теперь – спи.
– Да, мама, – прошептал он и, закрыв глаза, погрузился в сон.
Морган очнулся от чугунного сна. Взгляд его уперся в оштукатуренный потолок. Сознание полностью вернулось. Кожа стала прохладной, и только тупая боль в руке и плече напоминала о происшедшем. Солнечные лучи проникали в комнату через окно.
Неподалеку раздавалось чье-то пение, во дворе топор ритмично врубался в дерево. Морган откинул одеяла и встал. Голова больше не кружилась. Оставалась только боль. И это было хорошо. Она не даст ему расслабиться.
Георгиас рубил дрова для печи. Мария на залитой солнцем скамейке штопала пропитанную солью куртку Моргана. Рядом она разложила для просушки его бумажник, паспорт и деньги.
Мария протянула руку и потрогала его лоб.
– Ну что, лихорадка прошла? Смотри, старый дуралей, – обратилась она к Георгиасу. – Кто лучше, я или доктор?
Старик облокотился на длинную ручку топора.
– Ведьма, – объявил он. – Как и все женщины их клана. Все это знают.
– Значит, тебе лучше? – спросила Мария.
– Гораздо.
– Хорошо. Ты проспал много часов. То лекарство, что я тебе дала, сделало свое дело.
Морган бросил взгляд на свой „Ролекс'. Восемь часов. Он направился к обрыву, чувствуя странную легкость в голове. Приставив ладонь к глазам, посмотрел вниз на виллу Микали. Рядом с ним возник Георгиас.
– Они уехали?
– Все.
– И женщина?
– Смотри-ка, она идет сюда. – Старик указал на просеку.
Кэт шла по тропинке, вьющейся между заросшими неухоженными террасами. На ней были темные очки, футболка, старая хлопчатобумажная юбка и сумка через плечо.
– Кажется, она неравнодушна к тебе, – сообщил по-гречески старик. – Столько часов провела у твоей постели.
Морган осторожно опустился на бревно, не сводя глаз с приближающейся девушки. Георгиас положил рядом с ним пачку греческих сигарет и спички.
– Пойду скажу Марии, пусть сварит кофе, – объявил он, уходя.
Десять минут спустя Кэтрин вышла из-за сосен и обнаружила его, сидящего на бревне с сигаретой в зубах. Она на миг остановилась, вглядываясь. Темные очки делали ее незнакомой.
– Итак, к вам вернулось сознание?
– Вроде бы.
Она поставила сумку на землю и уселась на траву лицом к нему, облокотившись спиной о дерево.
– Что у вас там? – поинтересовался Морган.
– Бутерброды, бутылка вина. Константин думает, что я любительница горных прогулок.
