время впадает в спячку.
— Нужно отвезти ее куда-нибудь… В подходящее для нее место!
— Только не в зоопарк! — испуганно воскликнула я. — И не в сумасшедший дом, мама!
— Нет-нет, что ты…
Бабушка Эя гневно фыркнула. Мама повернулась к ней.
— Я совсем не это имела в виду… Нет-нет!
— И не в дом престарелых, — добавила я.
— Я не хочу снова потерять ее. Давай принесем ее к нам домой. Прогреем как следует чердак — он просторный, к тому же там есть терраса. Ей будет тепло и уютно, и она останется с нами навсегда. Правда ведь, ты хочешь жить с нами, мама?
Бабушка в нерешительности покачивала головой из стороны в сторону. Потом что-то пробурчала.
Согласна.
— Надо отвести ее домой… Срочно! Но как? Что скажут люди, если увидят нас на улице?
Черепаха издала какой-то звук. На этот раз я ее не поняла. Она фыркнула и повторила отчетливее.
— На лодке. Она говорит, чтобы мы отвезли ее на лодке до самого дома, — перевела я. — Надо поторапливаться, мама, потому что от холода она может снова впасть в спячку.
— Да, лодка… Но где ее взять?
— Я пойду поищу, — предложила я. — Здесь на Челестии живет человек, у которого большой ялик.
— Лучше я пойду с тобой, вдруг он не захочет тебе его одалживать.
— А бабушку мы оставим одну? — нерешительно спросила я, глядя на черепаху.
— Иди-иди, не волнуйся, Элиза. Я не засну, — ответила бабушка, покачивая головой.
— Что она говорит? Что она говорит? Почему ты ее понимаешь, а я нет? — Мама волновалась. Она машинально искала сигареты и не находила их.
— Мы скоро вернемся, — пообещала она, после того как я перевела, обвила тонкую змеиную шею и погладила ее по голове. У нее были блестящие от слез глаза и застенчивая улыбка, какой я никогда не видела. Взяв с бабушки обещание не засыпать, мы оставили ее и спустились к лужайке.
Удивительно: пока мы были наверху, вода полностью отступила. Мы поспешно отправились в путь, оглядываясь время от времени на холмик. Наверху на фоне красного закатного неба вырисовывался контур черепахи.
Со всех ног мы бросились к казармам. Вот дом лодочника. Дверь открыла его жена. Стоя на пороге, она удивленно смотрела на нас, пока мама объясняла ей, что нам нужна лодка на час, чтобы перевезти груз с Челестии к себе домой: тяжелую мебель, старый комод.
Я слушала разинув рот: впервые в жизни мама что-то сочиняет.
Женщина не стала ничего спрашивать. Она сказала, что мужа нет дома, но лодка пришвартована неподалеку, и охотно согласилась на сумму, которую мама ей предложила. Все шло как по маслу.
Подплыв как можно ближе к тропинке, ведущей к бабушкиному дому, мы причалили к набережной. Если повезет, нас никто не заметит. А там уж останется только спрятать ее в лодке, накинув что-нибудь сверху. Мы доплывем прямо до канала под нашим домом и проведем ее до подъезда, стараясь не попадаться никому на глаза. Останется только вернуть лодку хозяину, и дело с концом.
Но, внимательно оглядев холм, мы увидели, что знакомый контур исчез. Обман зрения? Мы взбежали на вершину. Бабушки Эи и след простыл. Не было ее и в доме. Наводнение оставило на полу слой ила, и я чуть не упала. На обоих этажах комнаты были пусты — на всякий случай я проверила и второй этаж, хотя знала, что черепаха не в состоянии подняться по лестнице.
В ангаре тоже никого. Земля все еще была сырой. Я бросила взгляд на ложбинку, где бабушка Эя провела столько времени, погрузившись в спячку. Только жалкое пепелище. Я приподняла то, что осталось от палатки, но уже знала: там ничего нет.
Мы с мамой долго звали бабушку хриплыми от тревоги голосами. Стремительно наступал вечер. Никогда раньше я не была у бабушки в такой поздний час. Все казалось чужим, одиноким, заброшенным. Я сжала мамину руку.
Глава четырнадцатая
В жизни бывает так, что реальность куда-то отступает и за ней оказывается другой мир, странный и невозможный. Таким же невозможным казалось мне исчезновение бабушки Эи. Слишком все это абсурдно, чтобы быть реальностью.
— Что будем делать? — шепотом спросила я. У меня в голове не укладывалось, что бабушка могла уйти по своей воле, пока нас не было. Значит, что-то заставило ее убежать. Может, она спряталась от какой-то опасности. Но я не представляла себе, о какой опасности может идти речь.
— Будем ее искать, — решительно сказала мама. — Не могла же она уйти далеко, правда? Ты хорошо знаешь эти места: куда она могла отправиться?
Я в нерешительности огляделась. С одной стороны этого квартала возвышались стены Арсенала, с другой была лагуна. Выйти отсюда можно было, только перейдя мостки, а чтобы дойти до мостков — пройти мимо Казарм.
— Попробуем найти следы, — я старалась говорить уверенно.
Мы двинулись по тропинке, на которой зима выполола часть сорняков, к воротам Арсенала.
— Может, ее подобрал кто-то из здешних рабочих? — спросила мама.
— Не думаю. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь входил в эти ворота.
Я огляделась по сторонам. В сером равномерном свете сумерек смазывались очертания кустов. Следов я не разглядела. Мы пошли дальше.
— Может, она прошла мимо Казарм, пока мы были в лодке? — сказала я.
Но маму такое объяснение, похоже, не убедило. Она показала на видневшиеся вдалеке домики.
— Тогда бы там поднялся переполох: венецианцы не очень-то привыкли видеть гигантских черепах, прогуливающихся перед их домами, тебе не кажется?
Она развела руками.
— Как сквозь землю провалилась, — воскликнула мама, будто это единственно возможное объяснение.
Я взглянула на ее растерянное лицо. Наверное, теперь мама считает, что все это ей приснилось, а черепаха никогда и не существовала на самом деле.
— Что там сзади? — спросила она, показывая на густые кусты между Казармами и стеной Арсенала.
— Я там никогда не была.
Идеальное место, где спрятаться. Но беда в том, что туда невозможно никак пробраться: непролазные, покрытые колючками кусты.
И все же мы решили подойти поближе. Небо почти совсем потемнело. Скоро наступит ночь.
— Смотри! — я схватила маму за руку и сжала ее изо всех сил.
В зарослях виднелся след: ниточка придавленной травы терялась в темноте.
— Это она, — уверенно заявила я. Я двинулась по этому едва заметному следу, царапая себе ноги. Мама за мной. Я шла вперед, все больше уверяясь в том, что мы ее нашли.
Дикий шиповник приходилось раздвигать руками и придерживать колючие ветки, чтобы они не хлестали маму по лицу. Несколько минут мы шли вперед по этой обманчивой тропинке. След все больше запутывался, и в какой-то момент мы застряли в непроходимых зарослях, которые сомкнулись за нами, отрезав дорогу назад.
Почти стемнело. Мне стало страшно: а вдруг мы никогда не сможем выбраться из этих зарослей! Но кусты удалось раздвинуть, и мы снова нашли полосу примятой травы. Еще несколько шагов, и кустарник поредел.
