Шум, долгий стон.
Мы слышали, как над нашими головами точно сумасшедшие носились летучие мыши. Я стала хлопать руками по бедрам, чтобы поднять как можно больше шуму. Я хлопала и завывала.
И вдруг прямо из того угла, где находились мужчина и черепаха, раздался хриплый страшный голос.
Мама, наверное, ничего не поняла. Но я расслышала слова:
Это проснулась бабушка Эя. Она присоединилась к нам. Третья ведьма.
— закричала мама, сопровождая свои крики сатанинским смехом. Настоящая людоедка!
— взревел искаженный голос. Одновременно будто из глубин ада раздался глухой грохот. Не знаю, как черепаха его издавала, наверное, ударяя лапами по земле.
— завыла мама,
От ее смеха даже у меня кровь стыла в жилах.
Мужчина, видимо, сел. Он даже не стонал, а испуганно выл.
Как славно мы спелись с мамой. Из нее получилась потрясающая ведьма — отвратительная и злая. Рядом с мамой и бабушкой, которая нам подыгрывала, я чувствовала себя неуязвимой и могущественной.
Макс, похоже, встал на ноги.
— Нет, нет, нет, — услышали мы его нечленораздельный скулеж в темноте. — Нет, нет, нет. Прочь! Прочь!
Мы с мамой продолжали изрыгать мрачные угрожающие строки, и бабушка Эя тоже не отставала, издавая леденящие душу фырканья, но не думаю, что Макс был еще способен нас слышать. «Прочь! Прочь! Прочь!» — без умолку кричал он.
Я легко могла себе представить, как он затыкает руками уши, кружится волчком и судорожно подергивает головой.
Все равно тебе от нас не избавиться, подумала я. Убегай, убегай, так тебе и надо!
Мы услышали нарастающий шум, будто падают камни, быстрые шаги, стоны и все то же отчаянное «Прочь! Прочь!», напоминающее собачий вой.
Он бежал!
Как слепой крот, которого выкурили из норы, Макс наконец нашел выход. Нечленораздельные крики слабели, теряясь в ночи.
Мы продолжали шабаш еще с минуту, пока окончательно не охрипли. Сорвав голоса, все втроем мы обессиленно замолчали.
Ведьмы из «Макбета» сделали свое дело! Не беда, что мы без зазрения совести перепутали все реплики: Шекспир все равно поражает в самое сердце.
Я сделала в темноте шаг, другой. Наклонилась, вытянув руки, чтобы нащупать черепаху, которая зашевелилась в ответ.
— Бабушка! — крикнула я. И почувствовала, как мама наклоняется рядом со мной.
Там наверху, в темноте, летучие мыши метались по ангару. Теперь я их ни капельки не боялась, они ведь нам подыгрывали, когда мы изображали ведьм.
— Почему ты дала себя сюда увести, бабушка? — спросила я. — Почему ты пошла за Максом, а не стала ждать нас, как мы договаривались?
Я держала руку на ее маленькой головке, чтобы чувствовать в темноте ее присутствие.
— Он обещал мне вкусную свежую морковку, а еще сказал, что знает, как переправить меня на Альдабру.
Черепаха говорила растерянно, и я с трудом разбирала ее слова.
— И ты бы так и ушла? — возмущенно воскликнула я. — Ради вкусной свежей морковки? Бабушка!
— Ради Альдабры, — пробормотала она.
— Ты бы нас бросила! — я была ошеломлена.
— Что она говорит? — с волнением спросила мама. — Почему она бы нас бросила?
Я попыталась объяснить ей, как все произошло по моей версии.
— Макс, наверное, следил за нами от самого дома, мама. За тобой или за мной. Потом он спрятался и ждал, пока мы уйдем, чтобы обмануть бабушку, пообещав ей отвезти ее на Альдабру.
— Обещав? Ты хочешь сказать, что он с ней разговаривал? Откуда ему знать, что черепаха понимает его?
Мамино замечание заставило меня задуматься. Еще бы. Как же это произошло? Почему Макс с ней говорил? Он же не знал, что наша черепаха понимает язык людей… Разве что шпионил за нами так близко, что мог услышать наши разговоры. Но в таком случае мы бы его засекли. Нет, все гораздо проще.
— У Макса привычка разговаривать со своими рептилиями, он считает их друзьями или что-то в этом роде. Он думает, что они его понимают. Наверное, так же он общался с черепахой, — сказала я.
— Она пошла за ним по своей воле?
В голосе мамы слышалось волнение и разочарование.
— Где находится эта Альдабра? Первый раз о ней слышу. Нет-нет, оставайся с нами, мама. Мы будем
