— Дай бог.
— Поехали со мной, Ивгешка. Верующих много, добрых мало.
— Я посоветуюсь с духовным отцом, — тень умиления скользнула по ее лицу.
К ним подскочила молодая девушка, похожая на бабку — серое лицо, съехавшие набок тонкие губы, перекошенная фигура, пожеванная обувь, даже трудно определить, что это — ботинки, сапожки.
— Вот она где! Рясофорные трудятся в поте лица, а ты! — она с таким укором посмотрела на них, что Димка чуть не рассмеялся.
— Простите, это я виноват, — Димка не хотел ее злить, чтоб не досталось потом Ивгешке.
— Бог простит. И вы нас простите.
Он в последний раз посмотрел на эти вечно весенние конопушки на ее переносице. Феофания повернулась и потянула ее за рукав.
Церковные запахи и треск свечей уносили назад, и странно вздрогнуть и ощутить свое тело здесь и сейчас, что стоишь на ступенях, теребишь рюкзак.
— Коль, а я понял, чего ты так мучаешься сегодня! — засмеялся он в машине. — Сегодня, оказывается, день великомученика Николая… И Прощеное воскресенье. Простите меня.
— И ты меня!
— Верующих развелось, — махнул рукой дед. — Прям спасу нет!
За всю дорогу до Соль-Илецка им попалось только несколько машин навстречу. Под колесами зябко стелилась поземка. Снежные призраки змеились по асфальту, вздымались вихрями и хищно бросались за машинами. Димка понимал, что после Соль-Илецка они будут ехать в полном одиночестве.
Долго стояли у Соль-Илецкого переезда. Просвистел обледенелый кирпич локомотива, потом длинный состав, вырывающийся прямо из снежной бушующей пещеры, стискивающий пургу под колесами.
— Слушайте, а недолго ехать-то! — обрадовался Коля. — Сте-епи!
— Так это полпути всего, — удивился водитель.
— А я думал, деревня уже.
— Хоба-на, какая ж это деревня?! Это Соль-Илецк! Здесь Солерудник, всю Европу солью снабжаем!
Коля вопросительно посмотрел на Димку.
— Это соляной купол Рифейского океана, — кивнул он. — Ему миллионы лет.
— Насчет океана не знаю, но мертвое озеро есть. А Солерудник эта… ваша купила, московская, забыл.
— Батурина? — наугад спросил Коля.
— Точно. Никто, правда, ее не видел ни разу. Хоть посмотреть на алигаршу.
Дима с Колей переглянулись. Их уже не удивила эта информация. Даже наоборот, виделась некая закономерность в этом. Противно, что и здесь московские миллиардеры успели надкусить самый жирный и прибыльный кусок.
Возле красивого, “западного” шлагбаума с фонариками машину остановили.
— Территория “Солерудника”, — сказал дед. — Видят люди в машине, тормозят.
Крепкие парни попросили всех выйти из машины. На куртках охранников шевроны “ЛАЙОНС-М”, вполне возможно, что их Димка когда-то вышивал.
— По какому праву, ребята? — спокойно спросил Коля.
— Кто такие? Куда едем?
— Вот странно, да, Дим! — усмехнулся Коля. — Как только что-нибудь своруют, так сразу там охрана появляется.
— Не надо хамить! — один из них, постарше, оскалил желтые крепкие зубки.
— А вдруг вы террористы? — деловито заметил другой.
— Еще одна мулька! — усмехнулся Коля. — Это вас Батурина научила?
— Что за ком с горы? — охранник внимательно осмотрел Колю, от хвостика до “казаков”.
— Мы из Москвы, ребята, едем на родину, — заискивающе сказал Димка.
— Я не буду им ничего показывать! — завелся Коля. — Я даже не каждому менту могу документы предъявлять.
— Брось свои пидорские замашки! — презрительно скривился молодой охранник.
— Ты кого пидором назвал?! — Коля бросился к нему и схватил за грудки.
Охранник спокойно отклонился и ударил Колю головой в лицо. Тот повалился ему под ноги.
— Мы московские журналисты! — закричал Димка, отскочив от старшего. — Я буду звонить Магомедову! — вынул выключенный мобильник. — Алло, алло…
Коля сидел на земле, отирал кровь и улыбался.
— Тунеядцы, е мае! Вам бы землю пахать! А вы! Да это вы — пидорасы! И в Кремле пидорасы, и в мэрии! Кругом пидорская философия!
Набежала целая толпа охранников. Понятно было, что они маялись от безделья сутки напролет, и вот Коля с Димой предоставили им такое развлечение, тренинг по работе с клиентами.
— Оформляйте их, пока менты в конторе! — слышалось в толпе. — Мутные они какие-то, то ли наркоманы, то ли террористы.
— А тот с хвостиком ваще против политики партии пургу прогнал.
Сквозь толпу пробились милиционеры.
— И деда забирайте, обыщите.
— Хоба-на, а я то чего, мужики?
Их провели в милицейский “уазик”. Кто-то успел забросить внутрь шапку, оброненную Колей. Один из милиционеров сел к деду.
Коля сидел бледный, трогал распухшие губы и прятал глаза. А Димка и не смотрел на него, так, искоса.
— Исподтишка ударил, пидор! — шептал Коля. — Видит, ребята за спиной бегут…
В заиндевелом оконце милицейского пенала прыгал город, мелькали сутулые люди. Димка вздохнул и сглотнул мутный, ностальгически советский ком.
Завизжали тормоза, загрохали ноги по обледенелому крыльцу.
— Извините, а капитан Катани здесь? — спросил Димка у милиционера за плексигласовым стеклом.
— Майор Магомедов у себя, — тот с ироничной улыбкой смотрел на Димку и стукал пальцем по виску.
— А-а, понял, — кивнул Димка. — Майор Магомедов.
Милиционер нажал что-то и исчез за перегородкой.
— К вам этот, бабаенский внук из Ченгирлау, — доносилось оттуда, сквозь хрип. — Ну, который… Ну да! Он, по-моему. Пусть заходит? Пусть заходит.
Димка постучал и вошел. Магомедов шевелил губами, будто хотел достать ими кончик носа. Перед ним сидел лысый мужик и мял шапку-ушанку.
— Э, иди, покури пока, — сказал он ему. — Ко мне из Москвы приехали.
— Я благодарен вам, — сказал Димка и поставил на стол коньяк. — Вы меня как-то встряхнули. Спасли, можно сказать.
— Почему хулиганишь, э? Опять шерифом хочешь поработать?
— Нет, — Димка усмехнулся и продолжил, будто в шутку. — Я хочу работать председателем колхоза “Россия” в селе Ченгирлау.
Майор встал и прошелся по кабинету. Невысокого роста, мешковатые классические брюки со стрелками, больше похожие на шаровары и обувь с тупыми, загибающимися носами.
— Зря мы тебя тот раз в психушку не отвезли. Может, еще не поздно?
Димка видел, что майор не знает, как реагировать: смеяться, пожимать плечами, презирать или просто выпроводить. Открыл большой сейф и спрятал там бутылку.
— Сколько пальцев, друк? — спросил он, высунув из-за двери сейфа пятерню.
