быть больше, ч?мъ между челов?комъ и лошадью. На этомъ основаніи они умозаключаютъ, что не только произведенія челов?ческаго труда составляютъ величины несоизм?римыя; но, не смотря на все, что было писано по этому поводу, они утверждаютъ, что и самые люди неравнаго достоинства и, сл?довательно, не могутъ пользоваться равными правами, и потому все, что д?лается для уравненія ихъ, разрушается самою сущностью вещей. Въ этомъ?то неравенств? личностей, говорятъ они, и заключается принципъ неравенства положеній, сословій и состояній.
Кто ненавидитъ истину изъ за сословныхъ интересовъ или изъ за привязанности къ систем?, тому легко отд?лываться фразами. Отыскивая философію исторіи, Паскаль представлялъ себ? челов?чество единою, безсмертною личностью, которая собираетъ въ себ? вс? знанія и постепенно осуществляетъ вс? идеи челов?ческаго прогресса. Вотъ какъ Паскаль представлялъ себ? единство и тождество нашего рода; отъ этого тождества онъ восходилъ къ самымъ высокимъ мыслямъ о развитіи цивилизаціи, о вліяніи Провид?нія, о солидарности государствъ и расъ. Тотъ же образъ пониманія приложимъ и къ политической экономіи. Надо смотр?ть на общество какъ на великана съ тысячью рукъ, который занимается вс?ми промышленностями и производитъ одновременно вс? богатства. Онъ одушевленъ однимъ сознаніемъ, одною мыслью и волею, и въ т?сной связи его трудовъ проявляется единство и тождество его личности. Чтобы онъ ни предпринялъ – онъ всегда останется в?ренъ себ?, всегда сохранитъ величавость и достоинство, какъ въ мельчайшихъ подробностяхъ, такъ и въ самыхъ удивительныхъ комбинаціяхъ. Во вс?хъ обстоятельствахъ своей жизни это чудное существо остается неизм?ннымъ, и можно сказать, что всякое его д?йствіе, всякое движеніе уравнов?шивается другимъ.
Но вы продолжаете настаивать и говорите: еслибы даже вс? личности, составляющія общество, обладали одинаковою степенью нравственнаго достоинства, люди все?таки не были бы равны между собою по способностямъ, – а этого довольно, чтобы разрушить демократію и ея законы, подъ которые хотятъ насъ подвести.
Личности, которыя являются органами общества, неравны между собою по способностямъ, но равны по нравственному достоинству – это несомн?нно. Изъ этого сл?дуетъ, что при этомъ изсл?дованіи надо оставить въ сторон? все, что д?лаетъ насъ равными, и стараться только, по м?р? силъ, изм?рить наши неравенства.
И такъ, оставляя въ сторон? челов?ческую личность, которую мы признаемъ неприкосновенною, отодвигая прочь и нравственную природу, и все, что относится къ сознанію, мы должны изучать
И такъ, для изм?ренія силы и ума, мы получимъ, какъ на термометр?, крайности и среднюю пропорцію. Большая часть людей будетъ подходить къ средней пропорціи, a т?, которые будутъ отходитъ отъ нея вверхъ или внизъ, будутъ составлять бол?е р?дкія явленія. Я только что сказалъ, что между этими двумя крайностями разстояніе довольно незначительно, и д?йствительно, челов?къ, который соединялъ бы въ себ? силы двухъ или трехъ людей, былъ бы геркулесомъ, а тотъ, въ комъ соединялся бы умъ
Руководствуясь этими соображеніями, мы можемъ опред?лить рабочій день: во всякой промышленности и во всякомъ ремесл? рабочій день – это вся сумма того, что можетъ произвести или заслужить въ данный срокъ челов?къ средней силы, средняго ума и среднихъ л?тъ, хорошо знающій свое ремесло во вс?хъ его отрасляхъ; срокъ этотъ можно считать въ 10, 12 и 15 часовъ для труда, который можно оц?нивать по днямъ, или въ нед?лю, м?сяцъ, годъ – для труда, требующаго бол?е продолжительнаго времени.
Такъ какъ дитя, женщина, старикъ, больной или слабый челов?къ не могутъ достигнуть средней цифры труда нормальнаго челов?ка, то ихъ рабочій день будетъ не бол?е какъ дробью въ отношеніи къ нормальному, офиціальному, законному дню, принимаемому за ц?лую единицу. – Тоже самое я скажу и о дн? работника, занимающагося какимъ нибудь чисто механическимъ д?ломъ, составляющимъ лишь часть труда, необходимаго для даннаго производства; его трудъ требуетъ бол?е навыка, ч?мъ усилій ума, и не можетъ сравниться съ трудомъ настоящаго ремесленника.
За то превосходный работникъ, тотъ, который задумываетъ д?ло, работаетъ быстр?е, поставляетъ большее количество продуктовъ лучшаго качества, ч?мъ другой, a т?мъ бол?е тотъ, кто съ этимъ совершенствомъ исполненія соединяетъ ум?ніе управлять и силу повел?вать, превзошелъ бы общій уровень и, сл?довательно, получилъ бы право на большую плату; онъ могъ бы заработать въ одинъ день то, что стоятъ полтора, два, три и даже больше рабочихъ дня. Такимъ образомъ права силы, таланта, даже характера принимаются въ соображеніе, какъ и права труда: если справедливость не обращаетъ ни мал?йшаго вниманія на личности, за то она строго взв?шиваетъ способности.
Теперь я буду утверждать, что н?тъ ничего легче, какъ пров?рить вс? эти счеты, привести въ равнов?сіе ц?ны, разр?шить по справедливости вс? эти неравенства; это также легко, какъ выплатить 100 фр. золотыми монетами въ 40, 20, 10 и 5 фр., серебряными монетами въ 5, 2 и 1 фр. или м?дными въ 2 и въ 1 сантимъ. Каждая изъ этихъ величинъ составляетъ часть другой, и вс? он? могутъ взаимно дополнять и зам?нять другъ друга; короче – это самое простое ари?метическое д?йствіе.
Но повторяю, чтобы произвести этотъ разсчетъ необходимо добросов?стно оц?нить труды, услуги и произведенія; надо, чтобы трудящееся общество дошло до изв?стной степени промышленной и экономической нравственности, чтобы вс? подчинялись законамъ справедливости, не взирая на знатность, первенство, положеніе, знаменитость, словомъ на все, ч?мъ дорожитъ общественное мн?ніе. Надо принимать въ соображеніе только полезность и качество произведенія, трудъ и его стоимость.
Я повторяю и утверждаю, что такая оц?нка въ высшей степени практична, и что наша прямая обязанность стремиться къ ней вс?ми силами: она исключаетъ лихоимство, тунеядство, гнетъ налоговъ, шарлатанство, эксплуатацію, прит?сненіе; но ее никакъ нельзя обратить въ домашнее д?ло, въ семейную доброд?тель, въ подвигъ частной нравственности; оц?нка труда, постоянно возобновляемое установленіе стоимостей составляютъ основную задачу общества, такую задачу, которая можетъ разр?шиться только общественною волею и могуществомъ собирательной силы. Мн? приходится повторить еще разъ то, что я уже высказалъ: ни наука, ни правительственная власть не выполнили въ этомъ отношеніи своего призванія. Мало того: несоизм?римость произведеній была признана догматомъ, взаимность объявлена утопіею, а неравенство преувеличено, чтобы за одно съ всеобщею разъединенностью ув?ков?чить б?дствія массъ и ложь революціи.
Теперь пусть рабочая демократія принимается за этотъ вопросъ: это ея д?ло. Пусть она скажетъ свое слово, и тогда подъ напоромъ общественнаго мн?нія государство, этотъ органъ общества, должно будетъ начать д?йствовать. Если же рабочая демократія удовольствуется волненіями въ мастерскихъ, нападками на буржуа, манифестаціями на безполезныхъ выборахъ, и останется равнодушна къ принципамъ политической экономіи, т. е. къ настоящимъ принципамъ революціи, то пусть же она знаетъ, что отрекается
