психоз. Он даже принес в жертву Курочкина!
Бадмаев охнул.
– Что? – прохрипел ботаник. – Иванов принес человеческую жертву?!
– Да, – проговорила Колбасова и смахнула слезу. – Прямо здесь, на жертвеннике. Он и со мной хотел это сделать, но потом решил, что я могу протухнуть.
– Значит, насчет мяса мы с Викторией правильно догадались, – сказал Юрий.
Судьба несчастного энтомолога его потрясла.
– Кстати, о Виктории! – всполошилась Колбасова. – Иванов мне сообщил, что видит свою миссию в восстановлении населения подземного города. Для этого ему нужна жена, которая рожала бы детей.
Глаза Юрия полезли на лоб.
– Ах он гад! – прорычал ботаник. – А я-то думал, что он по доброте душевной Викторию не убил!
– Как же, ждите, – вздохнула директриса, – он просто имел на нее виды. И то, как я понимаю, исключительно потому, что наша Сушко – единственная молодая и здоровая девушка на нашей биостанции. Так что никакой душевной склонностью здесь и не пахнет. Я также думаю, что барионикс нужен нашему завхозу-иудушке для того, чтобы охранять свои владения. Он воображает себя повелителем подземного царства!
Бадмаев скрипнул зубами. Судьба, уготовленная Ивановым для Виктории, была ужасной.
– Кстати, – продолжила директриса, – очень жаль, что вы сюда упали, потому что открыть камеру изнутри не представляется возможным. Только снаружи. И Василий Борисович об этом знает.
– Тогда надо звать на помощь, – сказал Бадмаев. – Надеюсь, нас услышат. Вика! Ева!! – прокричал ботаник во всю мощь своих легких.
Где-то вдали послышался неразборчивый ответ.
– Ага, – ободряюще кивнула Анастасия Геннадиевна, – ваши девушки спешат нам на помощь.
– Там только одна девушка – моя, – уточнил Юрий, – у второй есть жених.
– Мы идем! – раздался издалека крик.
– Ищите жертвенник! – проорал в ответ Бадмаев.
Колбасова смотрела на него с надеждой.
– Вы думаете, они смогут нас найти? – спросила она. – Все-таки женщины – весьма слабые и нежные существа.
– Это смотря какие женщины, – гордо улыбнулся ботаник. – Ева и Виктория – красивые девушки и замечательные товарищи. Я в них верю.
Он снова направил фонарик на потолок и присвистнул. Вся его внутренняя сторона была покрыта легчайшими, как паутина, письменами.
– Впечатляет? – спросила Колбасова. – Надо будет обязательно показать это филологам. Мало ли что тут написано. Хотя я бы лично не хотела, чтобы этот жестокий народ оказался предком славян и тем более – башкир!
И директриса, и ботаник засмеялись.
– Кстати, тут не ощущается недостатка воздуха? – спросил Юрий. – Плита-то прилегает плотно.
Бадмаев втянул носом воздух. Вроде бы дышалось легко.
– Не сомневаюсь, что ранее этот оникс закупоривал щели исключительно плотно, чтобы те жертвы, которым удавалось чудом выжить при падении в мешок, задыхались, – сказала Анастасия Геннадиевна. – Но со временем известняк слегка растрескался, и теперь, мне кажется, дышится тут свободно.
Ботаник пробрался к директрисе, лавируя между остриями сталагмитов, они сели рядом и принялись ждать девушек.
Манусевич шел в Краснодар пешком. Иногда его обгоняли автомобили, Миша голосовал, но никто не хотел останавливаться и сажать в машину грязного, оборванного, мокрого бородатого мужчину мощного телосложения.
– Они все думают, что я террорист. Попробуй докажи кому-нибудь, что я простой российский физик, – вздохнул Миша, – а вовсе не член бандформирования, спустившийся с гор!
Дождь постепенно прекращался. На горизонте, среди серых туч, появилась светло-голубая полоса. У нее был восхитительный, свежий и яркий цвет. Воздух был чист и прозрачен, как обычно бывает после грозы. Наступило раннее утро.
– Хоть бы солнце выглянуло, что ли, – пробормотал голодный, продрогший и смертельно уставший Манусевич. – Мне стало бы легче.
Он задался вопросом, успел ли почтальон довезти Алену до больницы живой, но ему стало плохо и так тяжело на душе, что он закрыл глаза. В сердце словно вонзился острый раскаленный металл.
– Я надеюсь, все они живы, – проговорил Миша, как заклинание, – и еще я надеюсь, что все они поправятся.
Он подумал о страдавшем от аппендицита Бубнове, уехавшем в больницу на пожарной машине, о парализованном Слюнько, подобранном «Скорой помощью», о Леше, подхватившем жестокую лихорадку и отправившемся в больницу на фуре, и об Алене, которую увез с собой медлительный и ленивый почтальон.
«Только бы узнать, что все они живы и здоровы, – и можно спокойно умирать», – думал Манусевич, которому едва-едва исполнилось тридцать.
Он хотел лечь у дороги и отдохнуть, но беспокойство гнало его вперед. Физик стремился как можно быстрее выяснить, как чувствуют себя его товарищи. Его глаза слипались, надорванное сухожилие отчаянно болело, в голове стучали молотки. Крепкий, выносливый, тренированный организм вышел на свой предел. Еще через несколько сотен метров Манусевич упал, не в силах больше идти. Дух его по-прежнему был силен, но тело больше не повиновалось. Он рухнул под дерево, на мокрую траву, и закрыл глаза. Секунду спустя физик уже спал.
Марьяна и Защокин дошли до биостанции раньше, чем предполагали. Погода резко улучшилась. Потеплело. Видимость была отличной. Академик и девушка легко взбежали по серпантину и постучали в дверь. Им никто не ответил.
– Либо не слышат, либо там никого живого уже не осталось, – мрачно сказал Александр Павлович. – Я уже рад, что моя дочь не поехала со мной, а осталась помогать вашему коллеге, у которого случился приступ аппендицита, – добавил криомедик, не подозревавший, в какую переделку попало его любимое чадо.
Марьяна толкнула дверь. Та бесшумно отворилась.
– Тут открыто, – сказала Филимонова. – Здравствуйте! – громко закричала она. – Есть кто живой?
Ей ответила мертвая тишина.
– Куда они все подевались, – выдохнула она, – неужели произошло самое худшее?
Быстро и деловито они обыскали здание, обнаружив в холодильнике тело орнитолога.
– Это Шварц, я видела его фотографию, – сказала Марьяна. – О его смерти уже знают все.
– А остальные – где? Вам ваша разведка никаких дополнительных сведений не сообщала?
– Ш-ш-ш, – приложила Марьяна палец к губам, – что ж вы так кричите?
В этот момент они услышали хлопанье лопастей. На площадку перед биостанцией приземлился вертолет. Оттуда выбежали люди в камуфляже.
– Спецназ ФСБ, – сказала Филимонова, – это очень, очень кстати. Если барионикс уже вывелся и всех съел, то без спецназа с ним не справиться.
– Если он вывелся и всех съел, то не факт, что и военные помогут. Разве что у них есть разрывные пули, – сказал Защокин. – Тем более что мы не знаем, где искать злобного гаденыша.
Марьяна и Александр Павлович торопливо вышли навстречу вооруженным до зубов сотрудникам ФСБ.
– Майор Скляров, – представился молодой мужчина. Его светло-серые глаза смотрели ясно и бесстрашно. – А вы – оставшиеся в живых сотрудники биостанции?
– Нет, – покачал головой академик, – мы ученые из Москвы, прибыли пешком за час до вас, но пока не можем найти никого, кроме трупа орнитолога в холодильнике. Мы командированы, соответственно, Российской академией наук и Министерством здравоохранения, – добавил он церемонно.
– Ясно, – кивнул майор. – Тогда могу вам, как официальным представителям этих ведомств, сообщить,
