сказал, что с ним случилось. И я знаю, почему не сказал. Он очень меня любит. И я его очень люблю. Поэтому прошу вас – пожалуйста, сделайте все, чтобы он оказался в безопасности!
– Позвоните ему, – попросил Чабрецов. – Пожалуйста. Мы его спрячем. А тем временем поднимем все архивы и установим имена его родителей. Правда, если Вася был подброшен, найти родителей не удастся. А вот если от него отказались в роддоме и имеется бумага, подписанная его биологической матерью, тогда, вероятно, можно будет что-то сделать. Но для этого понадобится некоторое время.
«Да, Вася герой, – подумал про себя Чабрецов, – но на любого героя найдется свой антигерой. Пока преступники опережают нас по всем фронтам. Надо поднять документы, надо найти Дашу, надо еще раз проанализировать все факты… Много чего надо».
В восемь Рязанцеву позвонили из Роспатента и сказали, что свидетельство готово. Каждый винтик прибора, созданного в отделе пульсаров, отныне находился под охраной закона.
– Владимир Евгеньевич сказал, что вы пока поживете у нас, – сказала Валентина Петровна Васе, Еве и Даше, выставляя на стол блюдо с пирожками. – Если честно, я искренне этому рада. Степочка сейчас в больнице, и мне очень одиноко. Оставайтесь здесь, сколько нужно. Говорят, вы прячетесь, – сказала мама Касьянова, понижая голос. – Почему? И от кого? Еще он сказал, что Степочку отравили потому, что он что-то узнал, или что-то заметил, или что-то сообразил…
Голос Валентины Петровны сорвался.
– Как он там? – спросил Вася.
– Средне, – вздохнула Касьянова. – Все еще без сознания. Его перевезли в небольшую частную клинику. Там работает врач, наблюдающий моего сына уже много лет. Он говорит… что все будет хорошо.
Вздохнув, женщина повернулась к Еве и Даше.
– Ну, садитесь, девушки, – сказала она, – угощайтесь.
– Спасибо, – кивнула Гусева, впиваясь зубами в пирожок.
– Благодарю, – сказала Ершова, подвигая поближе к себе чашку с чаем.
Над поверхностью воды поднималась легкое белое марево. Юдин откинулся на стуле, расслабился и закрыл глаза. Его фигура выглядела сильной и одновременно ленивой и уверенной. Ева подумала о том, что никогда не видела, чтобы Василий находился в состоянии растерянности или подавленности.
Или нет, не так.
Даже расслабленный и усталый, Юдин все равно выглядел чрезвычайно притягательно. Была в нем какая-то первобытная мужская мощь. Десять тысяч лет назад Вася стал бы вождем первобытного племени и водил бы своих соплеменников в бой и на охоту. Пять тысяч лет назад Юдин находился бы на переднем крае борьбы кроманьонцев с неандертальцами. Несколько сотен лет в прошлое – и Василий встал бы на борьбу с монголо-татарским нашествием. Сейчас же он находился на передовой российской науки.
«Почему именно он? – в сотый раз подумала Ева. – Кому так сильно нужен Вася, что он готов совершать преступление за преступлением?»
Юдин приоткрыл глаза и посмотрел на Ершову, отхлебывавшую чай. Очевидно, его тоже очень интересовали эти вопросы.
– Извините, – пробормотала девушка, обращаясь к Валентине Петровне, – где у вас удобства?
– Вот, по коридору налево, – пояснила мама Степана, подливая Васе и Даше еще чаю.
Ева встала и вышла в коридор.
Чабрецов ходил взад-вперед по кабинету Рязанцева. Сам полковник стал у кофеварки. Кофе они с Денисом уже буквально ненавидели, но мужественно глотали бурый напиток.
– Я направил запросы во все учреждения, – сказал Чабрецов, подавившись пойлом и закашлявшись, – в ЗАГСы, отделы опеки и попечительства, районные архивы, ЖЭКи и суды. Но из двух мест мне уже позвонили и сказали, что никаких документов об Александре Громове у них нет. В дом малютки, где находился Саша Громов до его усыновления Юдиной, я отправил свою подчиненную.
– А я направил человека проехаться по роддомам, – сказал полковник. – Там могут быть следы. Или, на худой конец, кто-то может помнить, как госпожа Громова отказалась от ребенка.
– Люди, охотящиеся за ним, что-то знают, – поморщился Денис, пытаясь допить кофе. – Что-то, чего не знаем мы. Значит, и мы можем это узнать.
– Но это может быть и ложным следом, – покачал головой полковник. – Лично мне версия о создании системы наведения террористами ядерных ракет показалась убе…
– А вдруг все связано с наследством? – перебил коллегу Чабрецов. – Биологическая мать Юдина родила его и оставила в роддоме. А папаша через несколько лет сколотил приличное состояние, а потом покинул сей бренный мир. Допустим, наследник у него один – брошенный когда-то сын. И вот окружение богатого бизнесмена…
– Денис, – произнес Рязанцев, с подозрением глядя на Чабрецова, – не надо развивать эту мысль, а то мы договоримся до того, что Вася Юдин – внебрачный сын какой-нибудь монаршей особы. Например, саудовского шейха, британского принца или монакского князя. А ведь есть еще эмиры, императоры, кесари, ханы и калифы…
– Ты бы еще канцлера упомянул, – сказал Денис.
– Точно, о канцлере забыл, – без всякой улыбки согласился полковник. – И ты думаешь, что наш Вася – результат какой-то интрижки принца Датского, который должен вот-вот вступить на престол? Или принц умер, и теперь наш Вася – его основной наследник?
Чабрецов отпил еще глоток мерзкого и липкого от сахара кофе, но ничего не сказал.
– Денис, не читаешь ли ты по ночам втихую женские детективы, незаметно заимствуя их из тумбочки своей супруги? – спросил Рязанцев коллегу задушевным голосом.
– Нет, – отрезал Чабрецов. – Не читаю! Я пытаюсь понять, как связаны нападения на Юдина и тот факт, что в детстве он был усыновлен. Это неспроста! Еще больше меня смущает, что ночью Даша и Вася нашли в архиве папку, оказавшуюся пустой. Кто-то заметает следы. К слову, проникновение Гусевой и Юдина в госучреждение ночью является делом абсолютно незаконным, но мы закроем на это глаза.
– Закроем, – согласился Чабрецов. – У Васи к нам тоже могут иметься претензии. Его наперебой охраняют и МВД, и ФСБ, а в результате оказывается, что спасение Юдина является делом рук самого Юдина. И ног. А мы ему только мешаем спасаться.
Оба высоких чина печально поморщились.
– В общем, – сказал Денис, – у нас всего две версии. Первая связана с Васиной профессиональной деятельностью, а вторая – с его неясным происхождением. И мы ни одну не можем ни подтвердить, ни отбросить.
– Мои люди прорабатывают Захарову, Белобородова, Сичкарь и Копейкина вдоль и поперек, – произнес Рязанцев. – Но в любом случае отравитель Степана и информатор преступников – это только пешка, исполнитель. Мне бы хотелось добраться до смысла преступления. Понять его логику. Пока что у меня в сознании не складывается четкая схема. Как правильно спросила моя жена – почему Степана отравили уже после того, как Юдина схватили? Зачем это было нужно? Вопрос даже и не в конкретном исполнителе преступления, а в причине этого поступка. Как-то бессмысленно все это…
– Может, хотели просто нас отвлечь? Чтобы мы поломали головы? Преступник насыпал крысиный яд в варенье и ждал – авось кто-то отравится. В рулетку играл.
В дверь кабинета постучали. Торопливо вошла девушка в пальто. В руках у нее было несколько папок и стопка тяжелых потрепанных книг для записей.
– Это роддомовские, – пояснила девушка. – Выдавали под расписку с возвратом. В одном не хотели давать, но тут Олег Скляров подъехал с ребятами, и проблемы сразу разрешились.
Девушка мечтательно улыбнулась.
– Скляров женат, – строго произнес полковник.
Улыбка с лица красавицы тут же пропала. Девушка вышла. Рязанцев положил стопку на стол. Сверху лежала папка, на потертом картоне которой было написано синей шариковой ручкой: «1975».
Ева и Даша смотрели по телевизору молодежную комедию, но им было не смешно. Вася ходил из угла в угол. Комната, в которой расположилась троица, была вся увешана шторками с рюшами, декоративными кистями и бантами и уставлена вазочками и фарфоровыми статуэтками. На стенах висели фотографии, подоконники были буквально забиты керамическими горшочками с геранью, на телевизоре расположилась необыкновенно изящная белая крахмальная салфетка.
