который ехал на свидание с Витей, и таксиста, застрявшего в сугробе. И, самое интересное, я встретила… встретила…
Внезапно Люда залилась горькими слезами. Капли падали прямо в борщ. Диана быстренько отставила тарелку в сторону.
– Миллионера на зеленом коне с сельскохозяйственной фамилией? – с надеждой спросила она.
– Нет. Мать новой невесты моего бывшего мужа! – выкрикнула Чайникова. – Она хвасталась, что ее дочь, некая Риточка, выходит замуж за гениального режиссера Селедкина.
– Ты очень переживаешь? – сочувственно спросила Диана.
– Очень.
– Тебе казалось, что у вас любовь?
– Угу.
– А он тебе даже не звонит. Забыл, как будто тебя и нет. Ужас!
– Да. И не говори, – кивнула Люда, вытирая слезы. – Видимо, мы были слишком неравнозначными фигурами – он маститый режиссер, а я – всего лишь корректор, работающий с текстами сценариев. Я любила его, и все еще люблю, а ему просто было удобно со мной.
– Покушай, и жизнь сразу станет веселее, – сочувственно сказала Диана.
Она подвинула тарелку. Люда взяла ложку и стала есть.
Рита Гнучкина сбросила шубку, которая была на вид шикарной, но на деле не слишком дорогой, вытащила растертые и слегка отекшие ножки из полусапожек на шпильках, пришла на кухню и плюхнулась на стул. Ее маман, еще недавно изображавшая из себя светскую даму, сидела в углу в необъятном халате с жирными пятнами на животе и бодро трескала пельмени.
– Ну что, Рита, – спросила мадам Гнучкина с набитым ртом. – Ты счастлива?
– Не то слово, – ответила дочь, ковыряясь мизинцем в зубах, – только устаю очень. Все время приходится прилично себя вести и не матюгаться. Ужас, как тяжело изображать из себя светскую даму! У меня все челюсти болят. Это оттого, что я постоянно корчу на лице умное выражение. А есть ножом и вилкой! Это же вообще караул, я чуть официанта сегодня не зарезала, когда он под руку ко мне подлез со своей форелью в кляре.
Рита схватила вилку, выудила из кастрюльки пельмень, сунула его в рот и стала жевать, громко чавкая и разбрызгивая масло во все стороны.
– Как я тебе сочувствую, доченька, – пробормотала мадам Гнучкина. – А мне как тяжело приходится! Ты-то существо юное, гуттаперчевое, легко приспосабливаешься к обстоятельствам. А я? Стать звездой экрана в таком возрасте! Шутка ли?
– Зато, – сказала дочь, берясь за второй пельмень, – у меня появился новый поклонник.
– Богатый? – спросила Гнучкина и даже перестала жевать.
– Очень! – вытаращила Риточка сильно накрашенные глаза. – Он миллионер, и у него зеленый «Тойота Ленд-Крузер», двести сорок девять лошадиных сил.
– Зеленый, – поморщилась мадам Гнучкина, – ладно уж, серый или черный.
– Ну или хотя бы темно-зеленый, – подхватила Рита, – а то он вообще нереального салатного цвета.
– А что этот оригинал говорит по этому поводу?
– Что такой цвет напоминает ему о весне и о зеленой травке.
– Романтик!
– О, да, – заулыбалась Риточка. – И он тоже в меня влюбился!
– Тоже? – не поняла мадам Гнучкина. – А первый кто? Селедкин? Что-то я не уверена, что он в тебя сильно влюблен.
– Да? – растерялась Рита. – Так что мне делать? Выходить замуж по любви за миллионера с зеленым «Крузером» или по расчету за знаменитого режиссера?
– Не знаю, милая! – заголосила Гнучкина. – Пусть тебе, дитятко, сердце подскажет.
Дитятко задумчиво впилось зубами в пельмень.
– Я потратила больше, чем заработала, – сказала Люда.
В тепле и уюте ее разморило. Хотелось лечь, укутаться одеялом и заснуть.
– Намного?
– Да. Машина неэкономичная, бензина требует много, а желающих на ней ехать – совсем мало. Люди как увидят звезды и отверстия от пуль – пугаются, шарахаются и отказываются садиться. Только с наступлением темноты дело пошло живее.
– Так, может, тебе по ночам ездить? – предложила Грицак.
– По ночам ездить опасно, есть риск сильно нарваться, – объяснила Люда. – Но у меня появилась оригинальная идея. Я краем уха услышала по радио объявление о том, что в это воскресенье в Подмосковье будет проводиться ралли «Русская зима». Это такие гонки на внедорожниках по пересеченной местности. Ралли-рейд. «УАЗ» вполне подходит под определение внедорожника, поэтому мы можем зарегистрироваться, купить лицензию в местом отделении Федерации автоспорта и поехать. Если всех обгоним, получим кругленькую сумму.
– Сколько? – спросила Грицак.
– На новую машину хватит.
– А если в банк деньги положить? На проценты прожить сможем?
– Жить – нет. Но за квартиру платить, наверное, получится.
– А если мы не выиграем?
Люда вздохнула и поудобнее устроилась на стуле. Желание спать становилось нестерпимым.
– Будет очень жаль, – ответила Чайникова, – потому что такие ралли превращают автомобили в металлолом. Обычные машины не рассчитаны на подобные нагрузки. Но у нас не обычная машина, на ней ездили раньше каскадеры. То есть наш «уазик» вполне ничего, боевой. Поедешь со мной штурманом? А я буду пилотом.
Диана захлопала круглыми глазами.
– А что надо делать?
– Я тебе утром расскажу, что надо делать, – прошептала Люда, закрывая глаза. – В основном надо кричать «Направо!» и «Налево!», а также подталкивать автомобиль, когда он застрянет в сугробах.
Глаза Грицак испуганно забегали из стороны в сторону.
– Ты уверена, что я справлюсь? В смысле, с выталкиванием из сугробов? – спросила она.
– Нет, не уверена, – честно ответила Люда, – но все равно других кандидатур на должность штурмана у нас нет.
– Логично, – вздохнула Диана.
Но, несмотря на показную сдержанность, в глубине души Грицак жаждала приключений.
Чен начал срывать с Евы одежду еще в прихожей. Сначала на пол полетела старенькая выцветшая шубейка, за ней – вязаная шапочка.
– Ева, я люблю тебя, – простонал Ли Минь, впиваясь в губы девушки.
Для этого Чену пришлось встать на цыпочки. Девушка закрыла глаза и ответила на поцелуй. В квартире было холодно, но от молодого человека веяло жаром, как от печки.
– Дай мне разуться, – засмеялась Ева, шутливо оттолкнув Ли Миня, – у тебя дома есть тапочки?
– Нету, – сказал Чен, отрицательно покачав головой.
Девушка сняла сапоги и поставила их рядом со стеной. Ее ноги остались в прозрачном капроне.
– Холодно? – спросил Ли Минь.
Ева кивнула.
Чен подошел к девушке и легко, словно пушинку, поднял ее на руки. Ева обвила руками его шею.
«Остановись, мгновение», – подумал про себя Ли Минь, укладывая девушку на старый продавленный диван.
– Подожди секундочку, – прошептал он ей, с трудом отрываясь от мягких губ, – я схожу в душ.
Через несколько минут он вернулся – мускулистый, с влажной кожей, мокрым ежиком черным восточных волос и жадным блеском в глазах, но Ева уже спала. Она свернулась калачиком, поджала под себя ноги. Чен ходил вокруг нее, ходил, потом разозлился и попытался разбудить, но Ева только глубже погрузилась в
