Доктор устало сел, положил на колени руки.
— Я не смогу этого сделать. Такая причина, как тяжелая болезнь, у нас не имеет значения. А другой причины нет.
— Подумайте, мой дорогой, мой близкий друг.
Слабая улыбка появилась на лице доктора.
— А вы, мой самый хитрый…
Не закончив фразу, он махнул рукой с четками. Шарики щелкнули.
— Спасибо, — сказал Махмудбек. — А теперь расскажите, как чувствует себя вождь? Он что-нибудь передавал для меня?
— Его племя приняло несколько чужих людей, — неохотно ответил доктор. — Из соседней страны. Эти люди ищут встречи с туркестанскими эмигрантами.
— Спасибо, — серьезно сказал Махмудбек. — Кажется, мы сможем спасти сотни жизней…
Еще в тюрьме от вождя племени Махмудбек узнал о скором прибытии «чужих людей».
Вождь пока не принял окончательного решения: как встретить гостей из соседней страны. Частые пограничные конфликты, явный раздор между правительствами — все это заставляло глубоко задуматься.
Нужно ли мстить своему правительству и помогать его врагам? Или лучше отойти от назревающего взрыва?
— Каким может быть взрыв? — спросил Махмудбек.
— Государственный переворот… — ответил старик.
Эту фразу он слышал от чиновников, которые искали веские доказательства, обвиняя вождя племени в измене.
Махмудбек пожал плечами: зачем ввязываться племени в такое опасное дело?
— Наш долг принять гостей… — сказал вождь. — Но помогать, мы им не будем. Они найдут людей.
— Каких? — Махмудбек сделал вид, что он совершенно спокоен.
— Тысячи эмигрантов. Можно воспользоваться этой силой.
Ответ потряс Махмудбека. Он боялся выдать свое волнение.
— Почему эмигрантов?
— Они всегда и везде бесправны. Наши гости будут доказывать, как хорошо могут жить эмигранты, если сами придут к власти.
— Но…
Старик не дослушал Махмудбека. Опасная затея «чужих людей» его мало интересовала. Племя не будет участвовать в перевороте. Это главное.
— Наши гости раньше встречались с вождями эмиграции. Кажется, они договорились.
Конечно, подобные переговоры велись в строгой тайне, Махмудбек не мог о них знать.
Кто-то снова лезет в руководители туркестанской эмиграции. Не просто лезет, а хочет втянуть в страшную авантюру сотни людей. Чем все кончится? Смертью, разорением, репрессиями.
В заключение вождь сообщил:
— Этих гостей посылают кяфиры…
Махмудбек вопросительно посмотрел на старика.
— Англичане… — пояснил вождь.
Откинув голову, он закрыл глаза и осторожно прислонился к стене.
Аскарали приехал ночью. Он осторожно постучал в калитку. Фарида, вздрагивая и прижимая ладонь к сердцу, пошла открывать калитку. Что еще? Кто?
Она боялась: вдруг вернутся люди, которые заламывают руки, связывают, не говоря ни слова?
Махмудбек поднялся, нашел на ощупь спички, зажег лампу. Нужно быть готовым к любому, самому невероятному посещению.
Махмудбек долго, не мигая, смотрел на человека, который вошел в комнату, остановился у порога. И, только прикрыв ладонью свет, узнал Аскарали. Он не мог отчетливо различить лицо. Скорее всего почувствовал, что перед ним стоит старый, надежный друг. Друг, который все эти месяцы был всегда рядом, хотя и находился за десятки, порой сотни километров.
— Ну… — как-то очень просто, будто они виделись только вчера, по-русски сказал Аскарали. — Ну как ты живешь?
Махмудбек вздрогнул от интонации знакомого голоса, от русской речи. Все это было из далекой, совсем другой жизни, без холодных стен, позвякивающих цепей, гортанных криков уверенных стражников, отчаянного рычания сумасшедших.
— Ну покажись, покажись! — продолжал Аскарали.
Махмудбек поднялся. Он хотел твердо шагнуть навстречу, как в былые времена, обнять друга. Аскарали поспешил подойти первым к Махмудбеку, обнял, потом усадил на постель.
— Не храбрись, — засмеялся он, — я же все знаю.
— Разумеется, знаешь.
Фарида постояла, убедилась, что посетитель — добрый человек, и, тихо прикрыв за собой дверь, вышла.
— Как? — коротко спросил Аскарали, кивнув в сторону двери.
Махмудбек понял, что он спрашивает о жене.
— Замечательно!
— Ну вот и хорошо! — Аскарали улыбнулся. — Об этом тоже знаю. Пытались отговорить ее от всяких прошений. Не возможно.
— Невозможно. Я тоже пытался.
— Кстати… — Аскарали смущенно помялся, ему не хотелось сразу переходить к делам. — Что это за непонятное решение еще задержаться в тюрьме? У нас же была возможность…
— У вождя племени, с которым меня свела судьба, много связей. Он дает проводников, знает дороги. У него связь с Джанибеком-кази.
— С Джанибеком? — переспросил Аскарали. Не скрывая своего восхищения, он посмотрел на Махмудбека. — На него пытаемся выйти уже несколько лет. Он хозяйничает на Памире. Но где?
— Точно не знаю. Вождь даст людей. Они поведут меня.
Аскарали промолчал.
— Я скоро поднимусь. — заверил Машудбек. — Очень скоро.
— Да-а… — протянул Аскарали. — Конечно, поднимешься. Но я приехал за тобой. Центр принял решение о твоем возвращении на Родину.
— Это же невозможно. Кроме меня, к Джанибеку никто не может пойти.
Аскаралн отвернулся. Стал очень внимательно осматривать комнату, словно ему здесь жить, а не сейчас же, на рассвете, возвращаться в другой город, в другую страну.
— Понимаю, — продолжал он. — Джанибек-кази — опасный враг. Он контролирует на Памире «окна». Кто и сколько раз будет пользоваться этими «окнами»? Пока трудно сказать.
— Это меня и заставило задержаться в тюрьме… — напомнил Махмудбек. — Что же? Все зря?
Голос прозвучал обиженно.
— Ну, ну… — Аскарали обнял друга за плечи, сжал. — Господи! Одни кости. И ты еще собираешься к Джанибеку!
— Не смейся.
— Я не смеюсь. У меня просто хорошее настроение. Ты много сделал. Все! Сейчас ты болен. Пора домой, на отдых.
— Какой отдых! Еще идет война…
Махмудбеку не понравилось это бодрое настроение друга. Аскарали уходит от серьезного разговора. Значит, решение принято окончательно. На него смотрят как на инвалида. Сейчас подхватят на руки и унесут. Но Аскарали перестал улыбаться.
