тебя.
Эф вытащил из кармана стеклянную фляжку — он нашел ее в рубке буксирного катера, когда они уходили от вампиров по воде. Сделав хороший глоток спиртного, Эф с яростью и отвращением окинул взглядом тоннель.
— Ну вот мы и приехали, — сказал он.
Фет почувствовал, что сидевшая рядом с ним Нора просто-таки взвилась, готовая выпалить что-то резкое. И тут пространство тоннеля начало заполняться доносящимся издалека ревом. Фет не сразу смог распознать источник звука: неумолчный свист в поврежденном ухе мешал правильно воспринимать слышимое.
Какой-то двигатель. Сильный мотор. Грохот приближался — словно сам ужас рокотал в длинной каменной трубе.
Появились стремительно надвигающиеся огни. Невозможно, чтобы это был поезд. Или все же возможно?
Два слепящих пятна. Фары. Автомобиль.
Фет, готовый ко всему, выхватил меч. Большая машина остановилась прямо перед ним. От езды по рельсам ее толстые шины превратились в лохмотья; последнюю сотню метров черный «Хаммер» с грохотом несся на одних ободьях.
Решетка радиатора была белой от вампирской крови.
Из машины вылез Гус. Его голова была повязана синей банданой.
Фет метнулся к противоположной дверце, высматривая пассажира.
«Хаммер» был пуст.
Гус понял, кого ищет Фет, и покачал головой.
— Выкладывай, — приказал Фет.
И Гус выложил. Рассказал все, в том числе и то, что он оставил Сетракяна на атомной электростанции.
— Как-как? Ты оставил его там? — переспросил Фет. Гус улыбнулся, но улыбка его была как вспышка гнева.
— Он потребовал этого. То же самое, что было с тобой. Фет спохватился. Он понял, что парень прав.
— Его больше нет? — спросила Нора.
— Я не знаю, как может быть иначе, — сказал Гус. — Он был готов драться до конца. И с ним остался Анхель, этот потрясный старый пердун. Не может быть, чтобы Владыка отделался от этих двоих, не испытав хоть какую-то боль. Пусть даже только от радиации.
— Расплав реактора, — вставила Нора. Гус кивнул.
— Я слышал взрыв и вой сирен. Облако дряни пошло как раз в эту сторону. Старик сказал, чтобы я спустился сюда под землю и нашел вас.
— Он нас всех отправил сюда, — молвил Василий. — Чтобы уберечь от радиоактивных осадков.
Фет огляделся. Они сидели глубоко под землей. Василий привык быть хозяином положения в таких обстоятельствах: он же крысолов, он только и делал, что травил паразитов в их норах. Фет еще раз бросил взгляд вокруг и задумался: а что делали бы в этих условиях крысы, лучшие выживатели на всей планете? И тут он увидел в отдалении сошедший с рельсов поезд — его заляпанные кровью окна хорошо отражали свет фар Гусовой машины.
— Первым делом мы очистим вагоны, — объявил Василий. — Мы сможем в них спать — посменно, заперев двери. Там есть вода, туалеты. Есть вагон-кафе, надо совершить на него налет, на первое время хватит.
— Возможно, всего на несколько дней, — сказала Нора.
— На столько дней, сколько мы захотим протянуть, — отрезал Василий.
Его словно ударили кулаком под дых — настолько сильным был прилив накативших на него чувств. Гордость… Решимость… Благодарность… Печаль… Старик мертв. Да здравствует старик!
— На столько дней, — продолжил он, — сколько потребуется, чтобы там, наверху, рассеялась самая грязная радиоактивность.
— И что потом? — спросила Нора.
Она чувствовала себя не просто выдохшейся. Она выдохлась так, как не выдыхался еще ни один человек. Этот разговор ее доконал. Да что там разговор — ее все доконало. Вот только этому «всему» не было ни конца ни края. Деваться им некуда, а деваться надо, надо, надо, разве что в тот новый ад, который воцарился на земле.
— Сетракяна больше нет, — прошептала Нора. — Он мертв. Или с ним случилось кое-что похуже. Над нами — катастрофа, всесожжение, холокост. Вампиры выиграли. Стригои победили. Это конец. Конец всему.
Никто не произнес ни звука. В длинном тоннеле безмолвно висел тяжелый недвижный воздух.
Фет снял с плеча сумку. Открыв ее, он стал перебирать содержимое своими перепачканными руками, пока не нашел то, что искал, — книгу в серебряном переплете.
— Может быть, и так, — сказал он. — А может, и нет.
Эф забрал один из мощных фонарей Гуса и снова отправился бродить по тоннелям в одиночку, на свой страх и риск, пытаясь пройти до конца каждый вампирский след, который он находил, каждую вонючую тропу стригойских выделений.
Ни одна из них не привела его к Заку. И все же он бродил и бродил, выкрикивая имя сына, — его голос гулко отдавался в тоннеле и возвращался эхом, которое звучало как насмешка. Он допил последние капли из фляжки, а затем запустил этот сосуд из крепкого, толстого стекла в стену тоннеля, и дребезг осколков неожиданно показался ему богохульством.
А затем Эф нашел ингалятор Зака.
Он лежал возле рельса в совершенно заурядной секции тоннеля, которая никакими иными приметами не отличалась. К баллончику все еще была прикреплена этикетка: «Закари Гудуэдер, улица Келтон, Вудсайд, Нью-Йорк». Внезапно все эти слова словно бы заголосили — каждое прокричало о том, что потерял Эф: имя, улицу, район…
Они все потеряли это. А вещи, названия, имена — потеряли смысл.
Эф поднял ингалятор и выпрямился в полный рост. Он стоял в темной норе, прорытой людьми глубоко под землей. Эф сжал ингалятор с такой силой, что пластиковый корпус начал трещать.
Затем он одумался и ослабил хватку. Ты должен сохранить это, сказал себе Эф. Он прижал ингалятор к сердцу, выключил фонарь и замер в полнейшей темноте, трясясь от бессильной ярости.
Мир потерял солнце. Эфраим Гудуэдер потерял сына.
Эф начал готовиться к худшему.
Он вернется к остальным. Он вычистит сошедший с рельсов поезд, будет нести вместе со всеми вахту, и будет ждать.
Но если все остальные будут ожидать, когда воздух над поверхностью хоть немного расчистится, то Эф станет ожидать кое-что другое.
Он будет ждать, когда Зак вернется к нему в виде вампира.
Эф уже усвоил урок. Он не проявит никакой снисходительности, как это было с Келли.
Однако самое худшее, что только мог вообразить себе Эф, — возвращение Зака-вампира по душу его собственного отца — вовсе не оказалось самым худшим.
Нет.
Самое худшее было то, что Зак так и не пришел.
Самым худшим было постепенное осознание, что неусыпной бдительности Эфа не будет конца. И что его боль никогда не найдет выхода наружу.
Начался мрак вечной тьмы.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРОВ
Авторы выражают благодарность доктору Илоне Жолнаи из Вавилонского отдела Университетского
