Мег села, осторожно, чтобы не порвать свое красивое платье.
— А теперь, Мег, — сказал король Ледяное Сердце, беря золотую тарелку и накладывая на нее разную еду и засахаренные фрукты, — у меня к тебе есть вопрос.
— Какой же, ваше величество?
Король поставил перед Мег тарелку.
— Я желаю узнать, что такое любовь…
«Король Ледяное Сердце»
— Более светлое дерево, — говорил в тот день Лазарус, — инкрустированное слоновой костью.
Он находился в своем кабинете с мистером Керком, изготовлявшим пианино. Мистер Керк принес с полдюжины различных деревянных дощечек, каждая из которых имела сложный рисунок. Лазарус провел рукой по выбранному им образцу. В нем было что-то женственное, не перегруженное украшениями.
Похожее на Темперанс.
— Очень хороший выбор, милорд. — Мистер Керк сложил образцы в специальный ящик. — По-моему, у нас есть почти готовое. Через две недели доставить его вам?
— Нет. Это должен быть подарок. Я дам вам адрес, куда его нужно будет доставить.
— Как пожелаете, милорд. — Керк подобострастно поклонился и, попятившись, вышел из комнаты.
Лазарус откинулся на спинку кресла, он чувствовал странную легкость, почти беззаботность. Он делал подарки и другим женщинам, но никогда не утруждал себя выбором. Откровенно говоря, это не имело значения ни для него, ни для женщины. Она рассматривала эти безделушки и драгоценности как залог на случай неизбежного расставания, эти вещи легко было обратить в деньги. Он надеялся, что Темперанс примет подарок как признак постоянства чувств, признак того, что их отношения могут в какой-то момент перейти…
Его размышления прервала снова распахнувшаяся дверь кабинета. Лазарус поднял глаза и на минуту поверил, что его мысли о Темперанс как по волшебству заставили ее появиться здесь.
Он встал.
— Темперанс. Что вы здесь делаете?
— Я… — Она словно не сознавала, что говорит. — Я… я надумала навестить вас.
— С вами все в порядке?
— Да, все прекрасно. — Но ее нижняя губа дрожала. Почему она лгала ему?
— Не хотите ли присесть? Я прикажу принести вина…
— Нет! — остановила она его. — Нет, пожалуйста, никого не зовите. Я просто хотела побыть с вами.
Она была бледна.
— Как вы сюда добрались? — спросил он.
— Я пришла пешком, — запыхавшись, произнесла она.
— Из Сент-Джайлса? — Он покачал головой. — Темперанс, вы должны сказать мне, что случилось. Я…
— Нет. — Она взяла в ладони его лицо. — Я пока еще не хочу об этом думать, вообще не хочу ни о чем думать.
Она наклонила к себе его голову и поцеловала его. Ее губы, страстно прижатые к его губам, были не мягкими и соблазнительными, а горячими и жадными. Его тело откликнулось на этот поцелуй так, как будто было обучено служить ей. Кэр прижал ее к столу. Он уже добрался до ее юбок, когда вспомнил, что на двери кабинета нет замка.
— Черт. — Он оторвался от ее губ и взял Темперанс на руки.
Кэр мгновенно вынес ее из кабинета, пронес мимо изумленного дворецкого и поднялся по лестнице в свою спальню. Когда он ногой открыл дверь, в спальне был Смолл.
— Вон, — сказал Лазарус до неузнаваемости изменившимся голосом. Камердинер тихо исчез.
Лазарус положил Темперанс на свою постель и собирался устроиться рядом с ней.
— Нет, — тяжело дыша, сказала она. Он замер, не спуская с нее глаз.
— Я хочу… — Темперанс облизнула губы. — Я хочу сделать это по-вашему.
Несмотря на невнятно произнесенные слова, он сразу понял ее. Им овладела животная похоть, в паху все сжалось до невыносимой боли. От одной этой мысли он мгновенно утратил разум. Он мог овладеть ею своим любимым способом, Темперанс сама попросила. Но какая-то малая часть его запротестовала, неодобрительно покачав головой. Темперанс была совсем другой. Он не мог воспользоваться ею таким образом.
— Вы уверены? — настойчиво спросил он.
— Да.
Он наклонился над ней, как ястреб, преследующий добычу перед тем, как нанести удар.
— В определенный момент я перейду черту и не смогу остановиться. И вы не сможете остановить меня.
У нее сжималось горло, не давая ей глотнуть.
— Пожалуйста. Я хочу знать, что вы делаете. Я хочу испытать это.
Кэр отошел от кровати и посмотрел на Темперанс, пытаясь понять, что у нее на уме. Руки у него дрожали.
— Хорошо. — Он отступил на шаг, боясь дотронуться до нее, боясь потерять над собой власть. — Раздевайтесь.
У нее перехватило дыхание, щеки порозовели, но руки с готовностью принялись расшнуровывать корсет. Когда она, вытянув стройную ногу, стала медленно стаскивать с нее чулок, Кэр подумал, что Темперанс дразнит его. Она подняла руку, вынула из волос шпильки, распушив волосы, и села на его постель совершенно голая, с обнаженной высокой грудью. Темперанс сидела, поджав под себя одну ногу, и ждала его дальнейших указаний.
Боже! Она хотела этого. Она этого просила. Не дав себе подумать, он быстро подошел к комоду. В одном из ящиков лежала стопка аккуратно сложенных шейных платков. Он схватил несколько и вернулся к кровати.
— Ложитесь, — с хрипотцой в голосе сказал он.
Темперанс подчинилась, сама, без его подсказки подняв к изголовью кровати свои руки. Он связал их, стараясь не смотреть на ее высоко поднятые груди и на раскрытые губы.
— Раздвиньте ноги.
Она развела в стороны бедра и широко раздвинула ноги, и он привязал каждую лодыжку к столбику балдахина. Потом выпрямился, приготовив последний шейный платок. Темперанс была просто пиршеством богов. Он смотрел на ее бело-розовое тело на фоне зелено-коричневого покрывала, на ее длинные шелковистые волосы, рассыпанные по подушке.
В ее глазах не было страха. Он подошел к изголовью кровати, разглаживая пальцами шейный платок.
— А теперь я завяжу вам глаза.
Темперанс смотрела, как Кэр наклоняется к ней с платком в руках. Его лицо было сурово, чувственные губы сжаты, а бирюзовые глаза стали почти черными. Наверное, стоило испугаться, а она чувствовала лишь предвкушение.
Утонченное предвкушение. Он приложил мягкое, сложенное в несколько слоев полотно к ее глазам, и наступила темнота. Темперанс слышала свое дыхание и чувствовала, как плотно он завязывает платок на ее глазах. Кэр убрал руки, и она насторожилась, прислушиваясь к его движениям. Она нервно ощупывала резьбу на спинке кровати. Что он делает? Чего он ждет?
— Вы так прекрасны, — раздался слева его звучный голос, и Темперанс вздрогнула.
— Тсс, — тихо прошипел он, и она что-то почувствовала — кончик пальца? — на левом плече. Прикосновение было таким легким, что она засомневалась, не показалось ли это ей.
— Ваша кожа, словно шелковистый бархат, — сказал он ей на ухо. А кончик его пальца соскользнул на грудь и медленно начал поглаживать ее. — Как розовый перламутр, такая чудесная, такая
