очаровательная.
Он убрал палец, и некоторое время не дотрагивался до нее.
Ее соска коснулось что-то влажное. Это было так неожиданно. Он обвел сосок языком и, взяв его в рот, втянул его. Темперанс невольно поежилась, но связанные руки и ноги не позволяли ей двигаться. Она должна просто ждать и покоряться ему. Покоряться тому, что он хотел делать дальше.
Кэр вдруг оставил ее сосок, и она почувствовала на своей влажной коже веяние холодного воздуха.
— Какая сладость, — прошептал Кэр, и Темперанс почувствовала его дыхание на своем животе.
Постель прогнулась, и она догадалась, что Лазарус, должно быть, сел или лег где-то внизу. С минуту стояла тишина, Темперанс представила, как он просто смотрит на ее распятое тело и ждет.
У нее перехватило дыхание, он не спеша, осторожно, провел рукой по ее бедру.
— Мне попробовать вас на вкус? — спокойно спросил он. Она прикусила губу, но не попыталась шевельнуться.
— Темперанс? — повторил он. — Попробовать? Боже, если бы у нее уже не были завязаны глаза, она бы спрятала свое лицо. Он хотел, чтобы она попросила.
— Может быть, здесь? — прошептал он, касаясь внутренней стороны ее бедер. — Или, может быть, здесь?
— Пожалуйста, — выдохнула она.
— Простите? — вежливо осведомился он, не убирая пальца. — Вы что-то сказали?
— Пожалуйста, попробуйте меня на вкус.
— Обязательно. Как только пожелаете.
Она почувствовала его язык, его уверенные сильные движения. Темперанс уже не владела собой. Она извивалась в своих путах, задыхаясь и бормоча бог знает что, чувствуя, как внутри нарастает жар, потом он превратился в жидкость и побежал по ее жилам. Она изогнулась, бесстыдно прижимаясь к лицу Кэра, требуя чего-то большего, и он давал ей это.
Она получила достаточно, она была удовлетворена, но он не отклонился от нее, продолжая губами и языком ласкать ее, пока она не застонала, сдаваясь, и тело не содрогнулось от взрывов наслаждения.
Ослабевшая и разгоряченная, она все еще была привязана и готова к исполнению его желаний.
— Полагаю, — с хрипотцой в голосе, тихо сказал он, — полагаю, вы готовы принять меня.
Он приподнялся, и она почувствовала на своих бедрах грубую ткань его бриджей, тяжесть его тела. По обе стороны от ее плеч прогнулся матрац, как будто Кэр поддерживал свое тело на руках. Он овладевал ею неторопливо, как будто его время ничем не было ограничено. Как будто она была его личной игрушкой и он мог забавляться ею в любое время, когда бы ни пожелал.
Его замедленные, неторопливые, но непрерывные движения сводили ее с ума. Она хотела вырваться, но путы не пускали ее.
— Пожалуйста, — взмолилась она.
— Что такое? — прошептал он ей на ухо, как какой-то дьявол.
— Пожалуйста.
— Скажите же. — Он поцеловал ее ухо.
— Сильнее.
Не прошло и доли секунды, как он тихо выругался и набросился на нее, потеряв всякую власть над собой. Быстро, с силой, как она и просила, и это было настоящее блаженство. Яркий свет блеснул за закрытыми веками, горячий и ослепляющий, и она бы вскрикнула, если бы Кэр поцелуем не зажал ей рот. Он целовал ее страстно, наслаждаясь беспомощным телом.
И когда по его телу пробежала судорога и он перестал целовать ее, Темперанс поняла, что он тоже испытывает наслаждение. Он тяжело опустился на нее. Потом Кэр снял повязку с ее глаз. Темперанс заморгала, глядя в его сапфировые глаза.
— А теперь расскажите, что произошло? — попросил он.
То, что произошло между ним и Темперанс, казалось сном, превратившимся в явь. Но чего-то в нем не хватало. Чего-то очень незначительного, и как только Лазарус снял повязку с ее лица, он понял, что это: глаза Темперанс. Ему все это время хотелось видеть золотые звезды в ее глазах. И еще ему хотелось, чтобы она видела его глаза.
А сейчас эти необыкновенные золотистые глаза избегали его взгляда.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Ему бы следовало рассердиться за эту неискренность, но он чувствовал только нежность. Он отвел волосы от ее лица.
— Не надо, Темперанс. Расскажите. Она протянула ему связанные запястья.
— Развяжите меня.
Он погладил ее по щеке.
— Не развяжу, пока вы не расскажете мне. Она закрыла глаза и прошептала:
— Мэри Хоуп, ребенок, которого я принесла в тот вечер, когда мы с вами познакомились, умирает.
Он почувствовал, как камень упал с его сердца. Она рассказала ему, чуть приоткрыла дверь в свою душу.
— Мне очень жаль.
— Она такая маленькая, такая слабая. Я и не надеялась, что она выживет. Но потом она немного оправилась, и я…
Он молчал, принимая на себя ее боль. Темперанс зарыдала и покачала головой.
— Она умирает там, в приюте. Я не вынесла бы этого, не смогла бы смотреть, как она задыхается, поэтому я оставила ее с Нелл.
— Все хорошо. — Он поднял голову и посмотрел на Темперанс. — Вы и так переносите слишком много.
— Нет. — Она поморщилась, словно от боли. — Сегодня утром свалился с ног Уинтер. Боюсь, приют убивает его. Мне не следовало уходить оттуда. И не следовало приходить сюда.
— Да, вероятно, вам не следовало уходить, но каждому требуется отдых. Не изводите себя так.
Она лишь покачала головой.
Он поцеловал ее в лоб и задумался. В его груди нарастало какое-то тревожное чувство, которое Кэр не мог определить.
— Этот приют для вас словно тюрьма. Темперанс изумилась:
— Что?
Он развязал ее запястья.
— Я все думал, почему вам так хочется работать там? Вам там нравится? Вы получаете удовольствие от вашей работы?
— Дети…
— Эта работа, без сомнения, вызывает восхищение, — сказал он. — Но доставляет ли она удовольствие вам?
Она не ответила, и он взглянул на нее. Видимо, ему удалось так удивить ее, что она замолчала.
— Вам нравится эта работа? — мягко спросил он.
— Нравится или не нравится, это не имеет к делу никакого отношения.
— Разве?
— Приют — это благотворительность. И никто не обязан получать удовольствие от благотворительности.
Он не сдержал улыбки.
— Тогда не стыдитесь признать, что она вам не нравится.
— Я никогда не задумывалась об этом. Я люблю детей и иногда испытываю удовлетворение, если мы находим для ребенка хорошее место. Я была бы чудовищем, если бы не испытывала удовлетворения. — Темперанс обратилась к нему, как будто не могла сама ответить на эти вопросы.
Он пожал плечами.
— Это не столь важно, — как вы относитесь к приюту и работе в нем, вот и все.
