Шейн. Вам, кажется, следует выплатить ещё восемь тысяч долларов, не так ли? Посылать вам чек или нет?
Шейн не стал торопиться с ответом.
— Лучше — нет, — сказал он наконец и повесил трубку.
— В чем дело? — полюбопытствовала Кандида.
— Сама знаешь. Давай-ка займемся расписанием.
— Нет, постойте. Я пытаюсь сообразить, как отразится на наших отношениях то, что вы потеряли клиента.
— Ерунда. Мне ничего не стоит найти другого. Сейчас я подумываю об этом… как его… Вспомнил — Перкинсе, из «Юнайтед Стейтс Кемикал».
Кандида насупилась, и в ту же секунду снова зазвонил телефон. Шейн кивнул в его сторону, но Кандида замотала головой:
— Это наверняка вас.
Шейн снял трубку и произнес «алло». Ему ответил голос Джоса Деспарда.
— Номер был занят. Неужто старик добрался до вас?
— Да, только что. Как вам удалось убедить его отозвать меня?
— Что? — насторожился Деспард.
— Он отказался выплатить мой задаток. Впрочем, мы так и договорились. Это вовсе не означает, что я покончу с собой от огорчения.
Деспард присвистнул.
— Ну и дела. Нет, я тут ни при чем. Что же теперь со мной будет?
— Ничего не изменится, — заверил его Шейн. — Правда, теперь негативы, на которых запечатлены вы с Диди, находятся в моих руках.
Шейн услышал, как Деспард судорожно сглотнул.
— Сколько… сколько вы за них хотите?
— Они не продаются, — ответил Шейн. — Я такими делишками не занимаюсь. А зачем вы ему звонили? По поводу его сына?
— Господи, откуда вам все известно? Да, круг, кажется, сужается. Вы велели мне пораскинуть мозгами, и я отправился в бар — дома мне плохо думается. За второй рюмкой бренди я вдруг вспомнил что- то про Форбса. Про его битниковские наклонности. Сомнительные связи с борцами за гражданские права и им подобными. И про одну из его девиц. Сколько я его знаю, он вечно крутит романы. Имени её я не помню, но зато вспомнил, что ему нужны были деньги на аборт.
— В апреле? — быстро спросил Шейн.
— Нет, раньше. В конце прошлого года, кажется. Он пригласил меня на обед и попросил одолжить восемьсот долларов. Девица хотела делать аборт в Пуэрто-Рико. Мне сразу показалось, что восемьсот долларов — это многовато. Я, конечно, сочувствовал ему… я всегда сочувствую согрешившему собрату, но, чтобы набрать такую сумму, мне пришлось бы продать кое-какие акции. Одним словом, миссис Деспард не одобрила бы такую финансовую операцию ради того, чтобы выручить совершенно незнакомого человека, тем более — чтобы оплатить незаконный аборт.
— Вы не дали ему денег?
— Нет. И ещё одно соображение. Он — единственный ребенок в семье. Это, несомненно, сказалось на том, что он так часто влипал в разные неприятные истории.
— Например? — спросил Шейн.
— С машинами, девицами… ничего особенного. Мать его всегда выручала. А потом отец, когда мать заболела. В конце концов, мы решили, что пора ему взяться за ум. Я сказал «мы», потому что это было семейное решение. Зять попросил нас помочь, и мы согласились. С тех пор Форбс уже сам нес ответственность за свои поступки.
В голосе Деспарда вдруг послышались смущенные нотки:
— Я знаю, как вы можете воспринять мои слова, но тем не менее я всегда крайне серьезно относился к своим родительским обязанностям. У меня трое чудесных детишек. Учителя их очень хвалят.
— Кто же оплатил аборт? — нетерпеливо прервал его разглагольствования Шейн. — Его отец?
— Я и звонил ему сегодня, чтобы это выяснить. Он отнекивается. Но это ничего не значит. У них уж так повелось — старший Холлэм клянется сыну, что выручает его в самый последний раз, но после очередной передряги все повторяется. Впрочем, с выводами я бы спешить не стал. С другой стороны, если в декабре его девице понадобилось восемьсот долларов, не исключено, что потом её запросы выросли.
Слушая Деспарда, Шейн рассеянно следил, как Кандида подправляет макияж перед трюмо. Отложив в сторону кисточки, она взяла помаду.
— Где вы находитесь, Деспард? — спросил Шейн. — Похоже, вы взяли верный след.
Деспард назвал бар и согласился подождать.
— И ещё один вопрос, — сказал сыщик. — Сколько времени вы были знакомы с Уолтером Лэнгорном?
— Всю жизнь, — ответил Деспард. — Правда, мои сестры знали его гораздо лучше, но встречались мы достаточно часто — на пикниках, вечеринках и тому подобное. Только не переключайтесь снова на меня, Шейн. Займитесь Форбсом. Уолтер Лэнгорн не продавал секрет краски.
— Об этом мы ещё потолкуем, — устало произнес Шейн.
— Так вы, похоже, не собираетесь умывать руки? — поинтересовалась Кандида, когда он положил трубку.
— Угу, — задумчиво пробормотал Шейн, потирая подбородок.
— А я-то слышала, что Майкл Шейн и шагу не ступит, если ему не заплатят.
— А мне заплатят.
Кандида бросила помаду в сумочку.
— Страшно подумать — я едва не разболтала вам все, что знала. Вы меня так запутали, что я забыла, на каком я свете. Кстати, мы занимаемся чрезвычайно полезным и благородным делом. У крупных корпораций, вроде деспардовской, есть огромное и несправедливое преимущество — несметное богатство позволяет им контролировать рынок. Мы же с Хэлом помогаем выжить и удержаться на плаву мелким сошкам… что же в этом дурного? Так вот, за последние пять минут я раз пять меняла свое мнение, но теперь пришла к окончательному выводу: мы с вами играем за разные команды. Давайте так и оставим.
— Если ты имеешь в виду секс, то инициатива была не моя.
— О, я такая ужасная! Соблазнять мужчину, который может отбиваться от меня лишь одной рукой! Ничего, за это выглажу вашу рубашку.
Она отправилась в ванную, и тут же вернулась, держа в руках мокрую рубашку Шейна. Потом установила гладильную доску и тихонько добавила, глядя в сторону:
— Хотя целоваться было вполне приятно.
— Черта с два! — расхохотался Шейн. — Ты думала совсем о другом. Кстати, где тебя искать, если что-то случится?
— Здесь. Я должна дождаться звонка от Хэла. А что может случиться? Вы предлагаете нам безоговорочную капитуляцию, а я хочу ещё побороться.
Несколько раз проведя утюгом по рубашке, Кандида вдруг отложила её в сторону.
— Почему-то вы меня нервируете, Майкл. Придется вашей рубашечке досохнуть на вас.
С этими словами она швырнула ему рубашку. Потом, увидев, каких трудов стоит сыщику влезть в мокрую рубашку, она пришла к нему на помощь. Разгладив на нем рубашку и поправив повязку для гипса, девушка быстро отступила.
— Вы, кажется, спешите. Уходите, прошу вас. Не то, если вы задержитесь ещё на тридцать секунд, я снова передумаю, а это будет совсем нелепо, верно?
Глава 14
