раньше… она была в этом уверена… этот его взгляд. Он читал в ее душе и сквозь нее видел рождественские праздники в другие годы ее жизни, как будто он на них присутствовал. Ей казалось, она и сама видела его там. Может, конечно, не так, как видят людей и предметы и вообще реальный мир, но все равно совершенно явственно. Не в книжке ли? Или в пригласительном билете? Или на красочной открытке? Есть в нем что-то такое знакомое, родное. Какая-то теплота и приветливость. Что-то…
Изабель резко села, и волосы упали ей на лицо. Откинув их назад, она уставилась прямо на Джона и изрекла:
— Я знаю, кто такой Беллами Никлаус.
Ожидая раскрытия этой тайны, Джон скептически выгнул бровь.
— Он — Санта-Клаус.
Рот Джона искривила гримаса сомнения.
— Ты думаешь?
— Да! Говорю тебе, это так. Я думала, что уже давно забыла про Санта-Клауса. Но Беллами — это он.
— Ну, понимаешь, я никогда по-настоящему не верил в Санта-Клауса, так что для меня он по- прежнему Никлаус.
— Ах, ты должен поверить в него. Мне кажется, сам дух этого конкурса пропитан идеей веры. Те, кто сможет побороть сомнение, выиграют. Я знаю это.
Он приподнялся на локте.
— А как насчет оленьей упряжки и эльфов? Черный «олдсмобиль», значит, показался нашему доброму Санту удобнее, а те не громил, которые с ним приехали, куда как надежнее, чем какие-то оболтусы-эльфы?
— Ну не знаю. Этого я не могу объяснить. — Торжественно, как будто клялась на Библии, она повторила: — Но он — Санта-Клаус.
Джон вперился в нее жестким пристальным взглядом.
— Изабель, я ошибался в тебе. Я лишь подозревал, что ты сумасшедшая. — Он втянул ноздрями воздух и горестно покачал головой. — А теперь я знаю это наверняка.
Джон видел, что Изабель все еще сердится на него за то, что он не клюнул на ее бредни про Санта- Клауса.
И за то, что назвал сумасшедшей.
Последнее вырвалось у него невольно. Может быть, он и хотел это сказать, но только лишь затем, чтобы убедить в несуразности ее идеи. Очевидно, сама она так не думала. После целой ночи под тентом, возвращения в Лимонеро и полдня, проведенного в домике Изабель, молчание стало для него невыносимым. Он с готовностью взял бы свои слова обратно, если бы она стала шуметь, возмущаться. Но она была не из тех, кто криком выражает свою обиду, которая проявлялась в выразительных жестах и брюзгливом выражении лица.
Изабель сидела в тени крыльца и, считая ягоды, ссыпала их в холщовые мешки. Затем сшивала верх и прислоняла мешки к стене. Он предложил ей свою помощь, но она даже не удостоила его взглядом. Как бы там ни было, они решили все пересчитать сегодня. Оставалось лишь около двух суток на сбор ягод, и Джон хотел знать, каково их количество.
Но до сих пор не знал. Всякий раз, как он спрашивал ее: сколько? — она нетерпеливо отмахивалась от него так, будто он сбивал ее со счета.
Ладно, пусть.
Поскольку заняться было нечем, Джон обследовал землю, не занятую лимонной рощей.
Изабель хочет колодец.
Джон умеет искать воду ивовым прутом.
Изабель не просила его выбирать место для колодца — она и не знала, что он может. Вероятно, его подвигло на поиски желание загладить вину за свои необдуманные слова. Он сходил за ивовой веткой и вернулся, так и не поняв, заметила Изабель его-. отсутствие или нет. Она все так же сидела, сосредоточенно склонив голову над проворными пальцами; рядом лежал малыш «дерринджер», как будто здесь располагалось хранилище банка.
— Четыреста девяносто семь. Четыреста девяносто восемь. Четыреста девяносто девять. — Она метнула на него быстрый взгляд, когда он подошел к крыльцу и облокотился на перила.
Плюх! Последняя ягода упала в мешок.
— Пятьсот.
Очередной мешок у нее на коленях был полон, и она потянулась, за следующим. В этот момент Джон сказал, растягивая слова:
— Где ты хочешь вырыть колодец?
По ее взметнувшейся брови было ясно видно, что она пытается разгадать подоплеку этого вопроса.
— А что?
— Что, что! — возмутился Джон. — Я вопрос задал, вот что. — Он сдвинул шляпу на затылок и махнул рукой в сторону сада — Пойдем, покажешь мне это место, и я скажу тебе, правильно ты выбрала или нет.
— Много ты понимаешь в колодцах.
— Достаточно, чтобы определить, есть ли вода там, где ты хочешь его выкопать.
Она закусила губу, убрала мешок и встала. По крайней мере ему удалось обратить на себя ее внимание.
— Ну, вообще-то я уже присмотрела одно место.
Должно быть, он мог считать себя временно прощенным, потому что она подчинилась ему без всяких возражений, спустившись в сад и направившись в ту его часть, которая поросла сорняками. Джон поднял прутик в форме рогатки и последовал за ней.
Минуя деревья, Изабель обошла вокруг дома и остановилась рядом с черным ходом. Ткнув пальцем в землю, она сказала:
— Вот. Я хочу, чтобы колодец находился здесь. Тут и кухня близко, и до деревьев десять шагов. По- моему, это идеальное место. — Затем голосом, в котором Джону послышались примирительные интонации, она спросила: — Ну а ты как думаешь?
— Пока не могу ничего сказать. — Он держал прут на раскрытых ладонях. Ветка была достаточно тонкой, чтобы отозваться на притяжение воды, и в то же время довольно упругой, так что прогиб ее над определенным местом, несомненно, указал бы наличие подземных вод. — Отойди в сторону, и мы сейчас увидим, права ты или нет.
Джону было необходимо расслабиться и войти в такое состояние, в котором все его сознание было бы сосредоточено на одной вещи — воде. Он стал монотонно бубнить себе под нос это слово, как учил его отец.
Не каждый может заниматься поиском воды. Том пытался, но у него не оказалось способности концентрироваться должным образом. Джон умел почувствовать в какой-то точке поверхности исходящий от нее поток энергии, отдающий пульсацией в его пальцах и ладонях. Это было странное явление, магнетическое ощущение, которое не поддавалось описанию.
Двигаясь к указанному Изабель месту, Джон пристально следил за кончиком ветки, не видя ничего вокруг и стараясь не воспринимать никаких посторонних звуков. Если вода действительно есть под землей, то прут сам собой начнет тянуться либо к Джону, либо от него. Никогда нельзя сказать, куда его потащит. Но в обоих случаях это означает, что поиски увенчались успехом.
Ноги Джона натыкались на камни и запутывались в высокой траве, но ветка оставалась неподвижной. Он попробовал зайти с другой стороны. Опять никакой реакции. Сделав еще две попытки, он опустил руки.
— Здесь нет воды.
В изгибе бровей, в уголках рта и глаз — в каждой черточке ее лица отразилось разочарование.
— Нет? Но мне нужен колодец именно здесь.
— Ну, знаешь, можно, конечно, и здесь его вырыть, но все, что ты сможешь оттуда доставать, — это
