какие меры нужно принять, чтобы избежать прошлых ошибок, как устраивать
лагерь, давать сражение и вести осаду; перечисляет множество военных хитростей, почерпнутых из древней и современной истории. Этот предложенный папе план был
снабжен четырьмя картами: Средиземного моря, «моря и земли», Святой земли и
Египта[524].
По нашему мнению, к тому же типу относится и мемуар XV в., составленный
Бертрандоном де Ла Брокьером для бургундского герцога Филиппа Доброго (1432 г.).
Изложив тактику турок, справедливо сравниваемую с тактикой парфян и персов, и
оценив, что их главной силой являются лучники, а копейщики ничего не стоят, ибо
«вооружены так, что пешими не способны выдержать сильной атаки», он переходит к
походу, который христиане могли бы организовать против турок, и мечтает о смешанной
армии, собравшей все лучшие силы Северной Европы: максимальное число французских
тяжелых кавалеристов и стрелков, немецкую знать с пешими и конными стрелками, а
также 1000 кавалеристов и 10 000 лучников из Англии. В качестве защитного вооружения
достаточны были бы светлые легкие доспехи или полудоспехи, ибо турецкие стрелы бьют
не сильно. Конным воинам потребовались бы легкие копья с острыми наконечниками, прочные острые мечи и маленькие топорики; пешим воинам – гвизармы или хорошие
острые пики. На случай полевых сражений предусматривался один боевой отряд для
центра, тогда как фланги должны были прикрываться авангардом и арьергардом.
Стрелков следовало размещать среди других сражающихся, так же как и 2-3 сотни
повозок с огнестрельным оружием, которые нужно было бы взять с собой. И, наконец, запрещалось вступать в стычки до начала боя и «гнать» (иначе говоря, преследовать) бегущих в конце боя»[525].
Не забудем и нарративную историческую литературу, содержавшую ценный
дидактический материал по военному делу, благодаря чему для какого-нибудь государя
или сеньора слушать чтение из Юлия Цезаря, Саллюстия, Валерия Максима, истории
крестовых походов, Фруассара или «Больших французских хроник» значило не только
развиваться, развлекаться, но и учиться в прямом смысле слова. Иногда такие знания
немедленно находили приложение: так, осаждавший Неаполь Фердинанд Арагонский, прочитав один из эпизодов «Войны с готами» Прокопия, нашел уловку, которая позволила
ему проникнуть в город через акведук[526].
В эпоху позднего Средневековья было написано и несколько оригинальных
трактатов по военному искусству таких авторов, как Феодор Палеолог, Жан де Бюэй, Робер де Бальзак[527].
Чтобы как можно точнее определить влияние теории на практику, нужно
параллельно провести несколько видов исследования. Анализ нарративных и
исторических источников выявляет ссылки на «военных» авторов. Так, в «Жане де
Сентре» Антуана де Ла Саля Вегеций говорит: «Любые неразумные ошибки можно
исправить, кроме бесповоротных ошибок, проигранных войн и сражений, когда ничто не
способно помочь – за ними без промедления следует кара»[528]; Жан Молине в связи с
осадой Нейса сетует, что его господин, герцог Бургундский, не последовал совету
Вегеция, «который учит ставить палатки или укрепления в таких местах, которым не
угрожает внезапное наводнение»[529]. Встречаются и прямые свидетельства практического
использования книг по военному искусству: 30 ноября 1415 г. (вероятно, в то время, когда
размышляли средства взятия Гарфлера) библиотекарь Лувра Жан Молен по приказу Карла
VI привез из Парижа в Руан книгу «Королевская сокровищница», где «изображены
некоторые осадные машины»[530]. Систематический перечень рукописей и инкунабул
военных трактатов дал бы, очевидно, представление об их распространенности. От
позднего Средневековья дошло немало «наставлений», «советов», правил и инструкций, написанных в связи с определенными планами кампаний, осад или сражений. Это –
диспозиция сражения, предложенная в сентябре 1417 г. герцогу Бургундскому Иоанну
Бесстрашному, когда он со своей армией подошел к Парижу; инструкции по поводу
штурма Понтуаза в 1441 г.[531]; советы сэра Джона Фастолфа правительству Генриха VI в
1435 г., содержащие лучшее теоретическое обобщение больших английских рейдов
