(merum Imperium – полная, чистая власть в противоположность «неполному империю»
(mixtum Imperium)), судит не в своих интересах, а с целью принудить к судебному
порядку тех, кто, не повинуясь или не являясь на суд, не признают его законной власти; 3) тщеславная война (bellum praesomptuosum), несправедливая, ибо ведется теми не
повинующимися и осужденными судьей, которые упомянуты выше; 4) законная война, которая ведется законной властью или с ее согласия, дабы возместить убытки и покарать
за оскорбления, нанесенные подчиненной власти; так, барон может наказать
оскорбившего его врага, получив от своего государя, явно или тайно, право вести войну; 5) война дерзкая и незаконная, какую ведут против судьи; 6) война произвольная, или
нападение, совершаемое несправедливо и без необходимости светскими властями без
разрешения государя; 7) война необходимая и законная с целью защиты против тех, кто
нападает, как в предыдущем случае, и согласно «Дигесте», «все законы и обычаи
дозволяют сопротивляться силе силой»[725].
Как подчеркивает Ф. Г. Рассел, этот перечень войн не только свидетельствует о
тонкости анализа, свойственной великим схоластам, но и действительно соответствует
различным конкретным ситуациям, отражая практически все виды конфликтов, какие
могли возникнуть в средневековой политической жизни[726].
4. ПРАВО ВОЙНЫ И СПРАВЕДЛИВОСТЬ ВОЙНЫ: ОТНОШЕНИЯ
МЕЖДУ ЭТИКОЙ И ПРАКТИКОЙ В ВОЙНАХ ПОЗДНЕГО
СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Следует проанализировать на конкретных примерах, в какой мере светские власти
сознавали обязательства справедливой войны или, в крайнем случае, стремились убедить
общественное мнение в законности своих военных акций. Различные документы
пропагандистского характера, так же как и дипломатические источники, говорят о
постоянном внимании если не к
войны. В этом отношении заслуживает внимания вмешательство папской власти в
конфликты между христианскими государями Запада, особенно между королями Франции
и Англии, с целью положить им конец.
Вот несколько вех для такого исследования, которое в современной историографии
войн и дипломатии позднего Средневековья лишь едва наметилось. В 1336 г., когда
возник конфликт с Англией, Филипп Валуа в манифесте, обращенном к подданным, который он повелел прочесть во всех церквах королевства, утверждал: «Согласно
суждению всего нашего совета, доброе право, несомненно, на нашей стороне и наше дело
справедливое»[727]. В 1369 г. Карл V возобновил военные действия против Эдуарда III только после многочисленных консультаций со знатоками канонического и гражданского
права, которые, будучи французами или не являясь таковыми, заверили его в том, что
доброе право полностью за ним. Нарушению заключенного в Туре в 1449 г. перемирия, вследствие захвата Франсуа де Сюрьенном города Фужера, также предшествовало
тщательное обсуждение Карлом VII и его советниками политических, военных и
юридических и моральных аспектов сложившейся ситуации, дабы иметь ответ на вопрос: в какой мере они имели право нарушить перемирие, принесши торжественную клятву в
соблюдении его? А Эдуард III, согласно доминиканцу Джону Бромиарду (Summa predicantium, конец XIV в.), прежде чем отправляться на войну, обычно совершал
паломничества и советовался с опытными в Божьем и мирском законах людьми[728].
Трактаты по военному искусству, такие как «Рыцарское искусство» Кристины Пизанской,
«Юноша» Жана де Бюэя, «Корабль государей» Робера де Бальзака, не упускают случая
упомянуть среди условий, благоприятных для любой военной операции, и справедливую
войну Правда, короли и князья достаточно легко могли убедить себя в своей правоте: в
запутанности любых дипломатических отношений нетрудно было отыскать причиненный
ущерб или несправедливость, жертвой которой они оказались, потребовать у противника
удовлетворения, а в случае отказа начать против него военные действия. Отсюда явная
ничтожность поводов ко многим конфликтам. Один из разительных примеров – война под
названием «Корзина яблок», когда в 1428-1429 гг. столкнулись город Мец и Лотарингское
герцогство. Конфликт, согласно мецскому хронисту Филиппу де Виньолю, возник из-за
