– Не совсем так… Вот когда подобное происходит с человеком, которого ты любишь, тогда все это становится очень важно… а ведь я любила его!
Франциска положила руку на плечо принцессы.
– Не думайте об этом. Забудьте – будто ничего и не было.
– Ты права, после встречи с тобой это уже не важно. Ах, Франциска, мне все в тебе нравится – даже имя. Знаешь что… давай говорить о чем-нибудь, я хочу поскорей забыть то, что видела в той комнате. Ты меня понимаешь?
– Понимаю, миледи, – сказала Франциска. – Давайте поговорим о балете. Вы танцевали великолепно, и ваша роль держала все действие. Диана тоже была очаровательна.
– Ох, хорошо, что ты мне напомнила! Я ведь и в комнату зашла, потому что искала… – Мария выпрямилась и повернулась к Франциске. – Послушай, может быть, ты мне поможешь. Маргарита Бладж потеряла бриллианты, которые ей одолжила леди Саффолк. Бедная, она просто в ужасе – боится, что ей придется возмещать их стоимость, а у нее нет денег.
– Не переживайте, миледи. Отыщутся ее драгоценности.
– А если нет? Несчастная Маргарита – от горя она сама не своя. Она и танцевать-то не хотела, потому что балет ей кажется греховным занятием, а ее все-таки заставили – и, считай, заодно вынудили одолжить эти бриллианты. Вот ведь какая беда!
Франциска внимательно посмотрела на свою новую подругу.
– С вашим отцом вы не говорили? – спросила она. – Он мог бы помочь.
– Ты думаешь?
– Уверена, если вы обратитесь к нему, он не откажет в помощи – ему захочется сделать вам приятное.
– А ведь ты права, Франциска. Ах, какая ты умница! Немедленно идем к нему.
– Вы желаете, чтобы я пошла с вами?
– Разумеется! Кроме всего прочего, я хочу познакомить его с моей новой подругой. Увидишь, он тебе обрадуется не меньше, чем я.
Франциска улыбнулась.
– Ну, на этот счет я придерживаюсь иного мнения, – сказала она.
– И очень даже ошибаешься! Мой отец желает мне счастья. Он любит меня, и я тоже…
Мария вдруг осеклась, а затем нахмурилась. Да, она любит его – вот только бы избавиться от этих назойливых мыслей… о нем и о том, что она видела в комнате, где прятались Джемми и Генриетта.
Все это было невыносимо отвратительно, и она вновь – уже в который раз! – решила не думать ни об отце, ни о Джемми. Да, теперь у нее есть подруга, и их отношения никогда не будут омрачены чем-то позорным и оскорбительным для нее.
– Пошли, поищем моего отца, – сказала она. – Нужно выручать нашу бедную Маргариту.
Герцога Йоркского они застали с какой-то незнакомой миловидной женщиной. Увидев дочь, он отвернулся от своей собеседницы.
– Дорогая, что случилось? – спросил он.
– Папа, нам нужно поговорить. Франциска думает, что ты сможешь нам помочь.
Яков с улыбкой взглянул на молодую служанку королевы, которую и раньше встречал при дворе. Франциска поклонилась и молча повела их к выходу из зала.
– Ну, так что же все-таки стряслось? – повторил он свой вопрос, когда они очутились в той же самой комнате, где Мария только что разговаривала с Франциской.
Мария вкратце рассказала о том, при каких обстоятельствах Маргарита Бладж одолжила украшения, одно из которых потеряла во время выступления.
– Гм… а что из себя представляет это ожерелье? – спросил Яков.
– Оно стоит восемьдесят фунтов стерлингов.
Яков кончиками пальцев коснулся черных локонов своей дочери.
– Дорогая, эта сумма вовсе не так умопомрачительна, как я уже готов был предположить. Пожалуй, я смогу подобрать равноценную замену этим бриллиантам – если они сами не будут найдены, разумеется.
– Ты хочешь сказать, что Маргарите не придется возмещать стоимость этого ожерелья?
– Да, если тебя устроит мое предложение.
– Папочка! Очень даже устроит!
– В таком случае, будем считать этот вопрос решенным. Мария смущенно посмотрела на Франциску, затем перевела взгляд на отца.
– Ах, какой сегодня счастливый вечер, – тихо проговорила она.
Через несколько дней принцессы вернулись в Ричмонд, где снова оказались предоставлены заботам леди Франциски Вилльерс. Генри Комптон, официально назначенный их гувернером, даже не удосуживался справиться, обучаются ли девочки хоть чему-нибудь или нет. Тем не менее Мария занималась по-прежнему прилежно – вкус к знаниям развился в ней еще с той поры, когда она всеми силами старалась угодить отцу. А вот Анна училась плохо – почти не заглядывала в книги.
«Что-то у меня разболелась голова, – говорила она, когда ее пытались усадить за парту. – И еще глаза