— Может быть, я против? — обозначила оппозицию и начало разговора второй помощник — еще не старая, но, к сожалению, уже и не молодая обезьянна.
— Почему? — забыв о паузе как о знаке размышления, искренне удивилась Шимпанзун.
— Завидую, — улыбнулась мичудрила.
— Почему? — и на этот раз со свойственной ему паузой, но без лени возмутился первый помощник. — Что за упаднические настроения? И у нас еще порох в пороховницах имеется. Рила, ты не права!
— Поделишься, если не жалко?
— Легко!
— Это не порох, это песок в ракушках, — вступил в разговор молодой, и от этого во всем резвый дежурный, — вот песочка из ракушек он отсыпать может. А на ракушках сидеть-то, наверное, неудобно?
— Слышали? — неспешно и солидно удивился лейтедрильской словесной прыти помощник. — Вот так, чудо природы — говорящий карась.
— Скорее планктон, — уточнила знающая чуть больше школьной программы помощница.
— Фитопланктон, — внесла еще большую точность Шимпанзун.
Она на год, ну может, чуть больше старше дежурного. Здесь он самый молодой — после училища не прошло и года.
— Даже не зоо? — попытался защититься он, но Шимпанзун отрицательно покачала головой.
— Не дорос, — констатировал помощник.
— Может, и не дорастете, если еще раз про песок вспомните, — учительским тоном произвела контрольный выстрел мичудрила.
— Я исправлюсь, — поспешил извиниться за необдуманную дерзость лейтедрил.
Тем временем, среагировав на звуки 'му', к столу подошла Безьянна.
— О чем ругаетесь? — весело поинтересовалась она.
— О казни дежурного договариваемся, — объяснил помощник, — о времени и месте. Присоединяйтесь.
— Палача выбираем, — пояснила Шимпанзун.
— Топоры точат, зубы уже наточили. Будете моим палачом?
— Буду! — с готовностью согласилась Безьянна. — А за что такие жестокости?
— Есть причины, — вздохнула помощница.
— Трудности переходного возраста, — снова пояснила Шимпанзун.
— Ломка голоса, оволосение лица, груди, конечностей, — все так же лениво проинформировал помощник, — ну и… так далее!
— Как интересно! — обрадовалась Безьянна.
— Когда это ты у меня грудь рассматривал? — удивился дежурный.
— Значит, берете в соучастники? А что делать палачу?
— Действительно, что? — посмотрел на помощника дежурный.
— Как что? — на это раз удивился непониманию мудрый мичудрил. — Вы меня пугаете, господин ифоцер! Рас-чле-нять. Кому что достанется, значит…
— Тот то и отчленит? — догадался дежурный. — Приступайте, я согласен!
Но тут просигналил телефон и прервал дриловидную шутку. Бодрый лейтедрил бодро схватился за турбку.
— Так всегда, на самом интересном месте, — успел произнести он, извиняясь.
— Такую логическую цепь сломал, — поддержал его возмущение помощник, но и его призвал к службе тональный сигнал.
— А по-моему вовремя, пока в цепях не запутались, — с высоты своих ног и молодости успокоила их Шимпанзун.
Дежурный и помощник повисли на трубках, а разговор — один из многих в долгом течении вахты, начавшись из ничего ничем и закончился, едва не скатившись в пошлость. Что, в общем-то, случается часто и считается привычным. Просто нельзя, прописавшись внутри пускай приличной обезьянньей кучи, не подчиниться ее законам, почти невозможно. Но борьба со скукой — дело рук самих скучающих, а варианты этой борьбы как правило несложны.
— Как живешь, Шимпанзун? — напомнила о себе не участвующая в телефонных войнах мичудрила. — Давно тебя не видела.
— Нормально, по старому, то есть хорошо. А вот Безьянна на мамкинг записалась, и теперь меня тиранит.
— Интересно.
— Лето скоро, купальный сезон, — оправдалась Безьянна.
— Теряешь былую форму?
— Скорее набираю.
— Правильно делаешь, береги форму смолоду. А ты, Шимпанзун? Вместе веселее, или тебе нечего терять? Кроме логических цепей, конечно, — покосилась она на обезьяннов.
— Не знаю, это же двигаться надо!
— Не хочется? — улыбнулась Рила.
— Почему, хочется, но лень.
— С тобой все ясно.
— Но не всегда просто.
— Ничего, захочется, — объявила о тирании Безьянна, — я уговорю.
'…рр р р р р р р р р р'
Так начался и закончился первый день на планете обезьянн. Однако продвинутый читатель, не уснувший и доползший до этих строчек, вправе спросить или даже воскликнуть: 'Лепило, зачем так бздеть с Трезором?!' О, читатель, не знакомый с описательной литературой обезьянн — ты вдристнул, как два пальца об асфальт, выбрось эту книжку. Но, читатель, если ты не бандерлог, тем более не бандеролог и слегка напряжешь мозги, то, быть может, вспомнишь, что перед зависалово всегда лежит заряжалово, а дальше — возможное влипалово. И если ты не умная Маша и не Ванна Какка, в общем — не клумба конкретная, то в натуре, перелистни еще пару страниц и возьми с полки пирожок. Если ты его туда ложил.
8. Второй день на планете обезьянн. Утро.
— Возьми себе щенка.
— Я сама как собака.
— Ну что, Мичурин, дождался своего? Катнуть готов?
— Всегда готов. Это даже не вопрос.
— На этот раз в ворота постарайся все-таки вписаться. Это даже не совет. Сварщик в отпуске.
— Командуйте, товарищ капедрил.
— Вперед, медленно и нежно.
Газ — и взлетели обороты, и показалось, что это не дизель, а турбина. Это не так, но мощности двигателя и угловатости корпуса вполне хватит чтобы снести железные ворота, и потому в них маячит страхующий движение Примат. БэТээР медленно выкатился из бокса и так же медленно из ворот, мимо необходимо внимательного Примата, и уже менее осторожно, уверенно остановился на дороге. Закрылись на этот раз неповрежденные створки, ощерилась на гербе белая полярная обезьяна, а Примат втиснулся в люк — к Абызну и Мичурину. У этого БэТээРа дизель, не самая древняя модель, но люки стандартны везде, и ему, рослому уроженцу Западной Пельмении не больно-то удобно в них пролазить.
— Ну как, комик-адзе, еще не всех пингвинов передавил? — с трудом поместившись, поинтересовался
