Ванесса. Прямо с порога она влепила мне
пощечину. Я ответил ей тем же и сразу почувствовал неодолимой желание ударить
самого по себя по лицу, что я и сделал,
причем с немалой силой. Я был в смятении. Мне по-прежнему неудержимо хотелось
повторять вслед за девушкой все ее
движения, но теперь, когда она ударила меня, я не совсем понимал, что мне
следует сделать: ударить себя или ударить ее. Я
снова ударил Ванессу, а затем себя. Когда я попытался ударить Ванессу в третий
раз, она отступила назад, поэтому я просто
стоял на пороге и шлепал себя по щеке.
– Что с тобой? – выдохнула Ванесса.
– Минет! – вскричал я во внезапном припадке озарения. – Только он может
положить конец этой пытке!
Ванесса впихнула меня назад в прихожую и захлопнула за собой дверь. Я все
еще бил себя по щекам, когда Холт встала на
колени, расстегнула мою ширинку и извлекла оттуда мой член. Когда ее язык начал
скользит вверх и вниз вдоль моего
стержня, я почувствовал, что постепенно успокаиваюсь. Я перестал бить себя по
щекам и почувствовал, как волна
наслаждения пробежала по всему моему телу. Я уже ощущал себя не Ванессой или
Филиппом, но самим собой. Когда я
изверг мое семя в маленький горячий ротик Ванессы, я почувствовал, что Эдвард
вновь завладевает контролем над моим
телом. Он был подлинным хозяином моей плоти, и я понял, что я – Эдвард Келли,
звезда оккультного мира.
– Что с тобой происходит? – спросила меня Ванесса. – Я ничего не понимаю.
– Пойдем, пропустим по пинте, и я тебе все объясню, – ответил я.
Я отвел девицу в “Испанский Галлеон” – паб, расположенный в северо-западном
углу крытого рынка – и заказал пинту
“Гиннеса” для себя и светлое пиво для Холт. Мы сели за столик в тихом уголке
паба. Несколько минут я молчал. Это -
старый трюк, но при правильном подходе всегда действует устрашающе. Как только
Ванесса нагрелась до такого состояния,
что была готова вот-вот заговорить сама, я разразился тирадой.
– Ты что, на самом деле не понимаешь, что ли? – выпалил я, и тут же
продолжил, не дав девице ответить на мой вопрос. -
Это не игра. Я пытаюсь пробудить тебя ото сна, и мне приходится это делать при
помощи шоковой терапии. Дело не
сводится к тому, чтобы ты терлась и рядом и повторяла все следом за мной.
Внешние проявления не имеют значения,
значение имеет только жизнь духа. Когда речь идет о том, чтобы подчиниться моей
Воле, то я, а не ты, в праве решать
насколько абсолютно твое подчинение. У тебя тоже имеется воля и моя задача -
сломить ее.
– Но я думала, что ты – оккультист! – запротестовала Холт. – То, что ты
говоришь сейчас, больше смахивает на учение
Гурджиева!
– В основе своей, – терпеливо объяснил я заблудшему дитю, – все духовные
практики суть различные проявления одной и
той же первобытной традиции.
– Что? – крякнула Ванесса. – Ты хочешь сказать, что гадание на кофейной
гуще, пирамидология и ясновидение – одного
поля ягоды?
– Это все штучки для имбецилов, – процедил я, небрежно взмахнув в воздухе
рукой.
– Но ты обсуждал эти дисциплины с членами “Ложи Черной Завесы и Белого
Света”! – вскричала Холт.
– Профаны полагают, что магистр оккультных наук обязан разбираться в этих
предметах, – объяснил я, – а поэтому любой
руководитель магического кружка обязан иметь о них представление.
– Но почему магистр оккультных наук должен иметь дело с невежами?
– Чтобы выжить из них деньги, использовать их для выполнения заданий,
последствий которых они не представляют,
высасывать из них энергию и сеять раздор в рядах врага.
– И какова же моя роль? – вопросила Ванесса.
– Ты избрана для специальной цели, – объявил я, осушив кружку. – Ты должна
покинуть меня и не возвращаться, пока не
будешь готова.
– И когда это случиться?
– Ты это почувствуешь, и я это почувствую, так что не надо пытаться
приходить раньше времени. Иначе я накажу тебя
исключением из наших рядов навечно.
Я встал и вышел из паба. У меня еще было много работы. Я решил уйти, не
оборачиваясь на Ванессу. Она поняла всю
серьезность сказанного мной и не пошла следом.
***
Я уже не успевал в Брикстон, но это не имело никакого значения, поскольку
любой стоящий маг-оккультист знает, что он
не обязан объяснять ученикам причины своего отсутствия. Конечно, излишнее
самодурство тоже вредит, но в магической
практике позволительно и такое поведение, которое в обычной жизни сочли бы за
хамство. Я думаю, не стоит даже
упоминания то, что личности, пожертвовавшие крупными суммами на развитие
оккультизма, заслуживают, как минимум,
похвалы (разумеется, за исключением тех случаев, когда следует подозревать у них
намерения излить свои щедроты на
соперничающую с вами секту). Богатенькие посвященные дают вам звонкую монету, а
бедные – дармовую рабсилу. Тех и
других нужно держать порознь, дабы и те и другие полагали, что именно на них
держится все, в то время как остальные -
просто необходимый паразитический элемент.
– Я хочу, чтобы вы уразумели следующее, – объяснил я двум своим
ассистентам, – Вы обязаны разъяснить рядовым
членам, что от богатой сучки, которая пожалует к нам сегодня вечером, нам нужны
только деньги, в то время как настоящую
работу делают такие как вы.
– Магистр, – обратился ко мне Секстус самым задушевным тоном, на который
был способен. – Почему бы нам просто не
сделать ритуал платным и покончить навсегда с богатыми паразитическими
