наших времен, когда они вновь будут
рассечены на мелкие кусочки и прибиты к крестам, с которых они самовольно и
коварно восстали. Сим положен будет конец
Жабьему вою, и тогда многие услышат наш голос, возвещающий вечную Славу!
Я разглагольствовал в таком духе почти час, а затем отвел моих учеников в
капище, которое в сущности было задней
комнатой паба “Пятый лишний”, где мы попытались вызвать Левиафана. Я натянул
капюшон плаща себе на голову и встал за
алтарем, по будням служившим гладильной доской, но сейчас покрытым какой-то
черной тряпкой. В центре алтаря лежала
пластмассовая копия человеческого черепа, по обе стороны от которой возвышались
перевернутые распятия. Как только
ученики встали на колени, я воздел руки к потолку и продолжил представление.
– Естественным состоянием, – известил я мою паству, – а иначе говоря -
Состоянием Абсолютной Свободы, при котором
не существует ни Правителей, ни Подданных является состояние Войны и Анархии.
– Славься, Левиафан! – хором повторили ученики.
– То, что Подданные обязаны во всем повиноваться Правителям есть Закон
Сатаны, Хозяина, – продолжал я. – И если
Сатана сотворил землю и дух его присутствует во всем земном, то сами мы -
физическое Его воплощение.
– Славься, Левиафан! – взвыла паства.
– Профаны, которые отвергают Зло как первопричину всего сущего и основной
принцип их естества, – выплюнул я, -
должны ползать на коленях перед своим хозяином, Левиафаном, которые мы, дети
Сатаны, воплощаем через свою власть над
аппаратом Демократического Государства.
– Славься, Левиафан! – затявкали Посвященные.
– Царь Ада! – рявкнул я, наливая красное вино в серебряную чашу. – Сие вино
есть кровь рабов твоих. Во имя Люцифера,
Асторота, Баалбарита, Вельзевула и Элими изопьем кровь рабов, отвергших Законы
Натуры и сделавших себя простой
игрушкой наших Страстей.
– Славься, Левиафан! ? взвыли ученики, а я поднес чашу к губам.
Один за другим мужчины и женщины, которые пришли поклониться своей Истинной
Сущности подходили ко мне и
принимали причастие из чаши. Совершив обряд, они выходили из капища, снимали
плащи и отправлялись в главный зал
паба, чтобы обсудить церемонию и вообще почесать языками на магические темы. Я
оставил Секстуса и Ливию якшаться с
обманутыми дурачками, которые полагали, что стали хозяевами без рабов, в то
время как на самом деле они превратились в
рабов моего Хозяина. Я взял Сайиду Нафишах за руку и вышел вместе с ней на
темную улицу.
– Истинный повелитель живет для себя и только для себя, – объяснял я ей,
пока мы шли по Вэйлэнс-роуд, – однако это
значит гораздо больше, чем простой и невежественный абстрактный эгоизм. На самом
деле сознание хозяина независимо
именно потому, что оно опосредуется иным сознанием, сознанием раба. Для того,
чтобы достичь состояния просветления,
требуется прибегнуть к Другим и подобное столкновение неизбежно выражается в
конфликте, результатом которого является
подчинение раба повелителю.
– Понятно, – ответила Сайида тоном, который указывал на то, что она
совершенно озадачена моим откровением.
В самом конце Вэйлэнс-роуд мы свернули на Уайтхед-роуд и направились к Нью-
роуд. Дойдя до Коммершиал-роуд мы
повернули по ней направо и направились к Бернерс-стрит. Я уже полностью овладел
ситуацией и объяснил Элизабет, что мы
проводим оккультный ритуал на этом месте, потому что здесь некогда располагался
легендарный “Клуб Анархистов”
Рудольфа Рокера, центр хаоса, смуты и планов массового уничтожения. Лично мне
было глубоко насрать на этого мертвого
анархо-синдикалиста, к тому же я намеренно исказил факты биографии Рокера,
сообщая их Нафишах. Лучше было поступить
так, чем пытаться описать истинное значение этих действий, которое, скорее
всего, попросту испугало бы ее.
Нафишах расстегнула мою ширинку и уже через секунду мой член отвердел в ее
руке. Она полюбовалась моей эрекцией,
затем посмотрела мне прямо в глаза и мы тут же поняли друг друга без слов. Я
почувствовал, как прежние порывы
пробуждаются в моей груди, но сумел совладать с ними, предоставив Сайиде
ублажать мой отросток, не замедляя ритма.
Время еще не настало – ведь перед тем, как Нафишах будет готова к тому, чтобы
принести последнюю, страшную жертву,
предстояло решить немало вопросов. Я посмотрел на девицу и представил ее себе
такой, какой она станет через шесть
месяцев – с раздутым животом и огромными грудями. Ее следует хорошенько
откормить, перед тем, как она сможет
вернуться туда, откуда вышла. Когда Сайида увеличила скорость, с которой она
массировала мою плоить, я сразу же
почувствовал, как мышцы моей спины напряглись. Мое семя брызнуло на бетонные
стены, пролитое понапрасну, однако не
совсем понапрасну, ибо ночь еще только начиналась.
Когда мы покинули гараж, я отвел Нафишах в ближайший халальный гриль-бар,
где я купил ей гамбургер с жареной
картошкой. Я с наслаждением наблюдал, как она облизывала свои жирные от еды
губы, а затем сказал ей, что мне пора идти
и чтобы она добиралась домой самостоятельно.
Я свернул на Осборн-стрит и быстрым шагом дошел до Брик-лэйн. Там я увидел
пару девиц, которые стояли в скучающих
позах, прислонившись к фонарям. Первая улыбнулась мне, когда я приблизился к
ней: на нее было надето длинное кожаное
пальто, а ее светлые волосы казались тусклыми от грязи. Я оставил без внимания
ее настойчивые призывы. Следующая
девица вырядилась в платье, которое явно было слишком мало, чтобы защитить ее от
ночного холода. У нее были
неухоженные волосы под стать ее выцветшим тряпкам. Я прошелся по Черч-стрит, а
затем воспользовался пешеходным
