Короче говоря, плохим его назвать нельзя…
Несколько солдат засмеялись.
— Правда, порой он кажется немного странным. Он, например, может нарвать букет цветов или каких-нибудь красивых веток, чтобы украсить наш бронетранспортер. Такое часто случается… Ну а поскольку нарушение дисциплины свершившийся факт, то можно, конечно, думать и самое худшее…
Солдаты закивали, словно соглашаясь с Литошем. Айснер тоже кивнул. Анерт почувствовал некоторое облегчение: Литош, хотя и другими словами, высказал примерно то же, что совсем недавно сказал майору Пулъмейеру сам лейтенант. «Интересно, как этот Литош додумался до такого? Видимо, не раз размышлял над случившимся…» — мелькнуло в голове Анерта.
Разница была только в том, что Литош выступил в защиту Фихтнера, а лейтенант против него. А почему, собственно, он, командир взвода, не защитил Фихтнера перед ротным? Возможно, для этого нужно быть солдатом, а он, лейтенант, слишком пропитан духом субординации.
Так ничего и не сказав, Анерт сошел с поросшей травой кочки. Солдаты решили, что разговор окончен, и стали не спеша расходиться. Перед лейтенантом остался только один Айснер.
— Что же теперь будет? — спросил он.
— С кем?
— Фихтнер останется в штабе или за ним надо кого-нибудь послать, чтобы привести в роту?
Лейтенант недоуменно пожал плечами, так как командир роты ничего не сказал ему об этом, а сам Анерт и не подумал поинтересоваться.
— Я могу идти? — спросил ефрейтор, поняв, что ответа на свой вопрос он не получит.
— Спокойно, ребята! — выкрикнул Литош, который успел уже взобраться в бронетранспортер. — Он уже идет! И не с кем-нибудь, а со своим будущим тестем. Вот, черт возьми, история! Я готов спорить на что угодно: наш пастушок что-то замышляет. Вот и выходит, история с Фридерикой не пустой треп, а нечто серьезное.
И действительно, в просвете между бронетранспортерами показались двое: полковник Шанц и рядовой Фихтнер. Они шли не спеша и о чем-то мирно беседовали.
Не дойдя до лейтенанта нескольких метров, полковник вдруг остановился и, слегка подтолкнув солдата, спросил:
— Это ваш подчиненный, не так ли?
Литош спрыгнул с бронетранспортера и, растянув рот в улыбке, по-дружески хлопнул солдата по плечу:
— Дружище, да у тебя, как я погляжу, вон какие связи!
Солдаты, негромко посмеиваясь, окружили Фихтнера и забросали вопросами.
Полковник Шанц жестом подозвал к себе лейтенанта и, внимательно посмотрев на него, спросил:
— С какого времени вы командуете взводом?
— Полгода.
— И дела идут туго, не так ли?
— Пожалуй, — ответил Анерт, чувствуя себя как бы застигнутым врасплох.
Полковник довольно добродушно улыбнулся ему, словно и без того хорошо знал, как идут дела у взводного. Почувствовав это, молодой офицер добавил:
— Да, довольно туго… пока.
— И чем же вам можно помочь?
От такого вопроса Анерт растерялся еще больше и не знал, что ответить, хотя понимал, что от его ответа будет зависеть многое. Кроме того, ему было ясно, что для обстоятельного разговора у него нет ни возможности, ни времени, а в нескольких словах разве изольешь полковнику душу? Больше всего командира взвода сейчас интересовало, как же так получилось, что полковник Шанц сам привел Фихтнера во взвод.
«Неужели Фихтнер действительно имеет отношение к его дочери? Или же полковник сопровождал провинившегося, руководствуясь теми же доводами, что и Литош, вставший на защиту солдата? Уж не потому ли, что они лучше, чем он, командир взвода, знали Фихтнера, они готовы защищать его любыми способами?» На все эти вопросы Анерту хотелось получить однозначные ответы.
Перед лейтенантом стоял человек, который и по своему званию и по должности относился к числу высокого начальства. Однако полковник Шанц нашел время, чтобы доставить провинившегося Фихтнера во взвод и побеседовать с ним, а ведь он простой солдат, каких в дивизии насчитывается более десяти тысяч… Чем больше ломал себе голову над подобными вопросами лейтенант Анерт, тем меньше он что- нибудь понимал.
— Приготовиться к маршу! — приказал полковник.
Эта команда показалась лейтенанту Анерту спасением.
— Желаю вам успеха! — крикнул Шанц ему вслед и тут же добавил: — Мы с вами еще поговорим на досуге.
Анерт кивнул и тут же продублировал команду, хотя солдаты взвода уже начали ее выполнять. Видимо, это нужно было ему для того, чтобы поскорее отогнать вопросы, которые упорно лезли в голову.
Полковник Шанц курил на перекрестке. Он приехал сюда минут десять назад. От регулировщика, стоявшего у обочины дороги в окружении ватаги маленьких ребятишек и подростков, он узнал, что через перекресток проехали только моторизованный и зенитный полки дивизии. Остальные части должны были вскоре подойти.
Колонна машин следовала на запад, в сторону хутора, над красными крышами которого сияло солнце. Полковник прислонился спиной к изгороди. Позади виднелись домики, которые раскинулись по всей долине вплоть до берега ручья, поросшего камышом. Частые дожди превратили ручей в небольшую речку, которая затопила низину. Образовался довольно большой пруд, по которому плавало несколько диких уток. В палисадниках возле домиков буйно цвели крокусы и подснежники.
Полковник Шанц пока что никак не мог догнать колонну артиллерийского полка. Когда он в середине дня собирался выехать из штаба, туда как раз прибыл комендантский патруль с задержанным рядовым Фихтнером. Полковник заступился за солдата, но ему пришлось потратить немало усилий, чтобы убедить коменданта штаба в том, что Фихтнер не собирался никуда убегать. После долгого разговора комендант пошел на уступку и разрешил полковнику забрать солдата под расписку. Потом пришлось сопровождать Фихтнера в роту, на что ушло довольно много времени. Вот почему, собственно, Шанц и дожидался здесь, на перекрестке, колонну артиллерийского полка, чтобы наконец присоединиться к ней.
Из города, расположенного в нескольких сотнях метров за хутором, уже начали стекаться любопытные — дети и взрослые. Между городом и хутором в северном направлении шла дорога, которая затем вливалась в главную улицу, где тоже был выставлен регулировочный пост. Для того чтобы выехать на полевую дорогу, колонне военных машин нужно было сначала проехать метров триста по главной улице, вдоль которой выстроились местные жители. Первый регулировщик перекрыл дорогу, ведущую в город, чтобы беспрепятственно пропустить колонну. Шанц сообщил об этом коренастому ефрейтору, стоявшему возле обочины. Ефрейтор быстро прошел к перекрестку и тоже перекрыл движение гражданскому транспорту. И в тот же миг за спиной регулировщика начали скапливаться грузовики, легковые машины, мотоциклы.
За долгие годы службы в армии полковник Шанц совершил множество маршей и не раз стоял на различных перекрестках, ожидая нужного подразделения или части. Во время марша воинские части почти всегда вступали в контакт с местным населением. Обстоятельных разговоров, правда, не получалось — мешал оглушительный шум моторов. Чаще всего воины и местные жители объяснялись жестами, о значении которых можно было только догадываться, так как скорость движения машин довольно большая, а дым из выхлопных труб и густые клубы пыли постоянно висели в воздухе. Поэтому жесты можно было толковать как угодно в зависимости от собственной фантазии. Однако каждый был уверен в том, что тот, для кого предназначался этот жест, поймет его правильно.
В это время большинство солдат и местных жителей охватывало чувство удивительного единения.
