Западноевропейская поэзия XX века

нас к шуму городов, где синева
раздроблена и бесконечно далека.
К тому же землю изнуряют дожди; и над домами
уже витает зимняя тоска,
скудеет свет — и нет в душе просвета.
И вдруг однажды в приоткрытой двери
среди деревьев во дворе
нам предстает янтарный цвет лимонов,
теплеет взгляд,
и, музыкой призывной
сердце тронув,
фанфары солнцегласные звучат.

* * *

«Не обращайся к нам за словом…»

Не обращайся к нам за словом, что выверить со всех сторон
могло бы нашу бесформенную душу
и, огненно-шафрановою тушью
начертано, звучало в полный тон.

Ах, человек, в себе уверенный вполне, —
вот он ступает в дружеском обличье, тогда
как тень его не знает безразличья
лишь к раскаленным пятнам на стене!

Не жди, что мы открыть миры тебе поможем,
будь рад нечетким звукам, как мертвая ветка, сухим.
Одно тебе сказать сегодня можем:
чего в нас нет, чего мы не хотим.

* * *

«Полдня ореол в разгаре лета…»

Полдня ореол в разгаре лета,
очертанья крон на камне сглажены,
и все чаще от изобилья света
возникают белесые миражи.

Солнце высоко — не жди пощады.
Значит, вечер мой далековато.
Лучший час — в плену вон той ограды,
создающей иллюзию заката.

Над рыбешкой, обреченной зною,
зимородка жалкого паренье.
Добрый дождь — он там, за белизною,
правда, радость ожидания — полнее.

* * *

«Однажды поутру в воздухе стеклянном…»

Однажды поутру в воздухе стеклянном
я, обернувшись, может быть, увижу чудо:
пустыню с голым дальним планом —
и испугаюсь, как пьянчуга.

Потом, как будто возникнув на экране,
привычной ложью деревья, дома вернутся.
Но будет слишком поздно, и пройду в молчанье
я среди тех, кого не тянет оглянуться.

* * *

«Свой флот бумажный не вверяй стихии…»

Свой флот бумажный не вверяй стихии,
неопытный судовладелец:
вынь из воды его — и спи, младенец,
покуда носятся под парусами духи злые.