— Поверьте мне, я никогда бы не позволила ему находиться под одной крышей с Кетти, если бы считала его подонком. Почему бы вам не изменить ваше решение, миссис Викерс? Вы уплатили за две недели вперед, так что не надо торопиться.
— Ну, может быть, я еще подумаю… — проговорила она. Лицо ее дрожало от неуверенности.
— Старая калоша решила съехать? — спросила Кетти, когда Коуди вышла из дверей.
Коуди строго посмотрела на дочь.
— Право, Кетти, почему ты так называешь миссис Викерс? Она достойная леди.
Коуди не понимала, почему Кетти так непочтительно отзывается о пожилой даме. Ведь раньше она всегда относилась к ней как к члену семьи.
— Если бы она была хорошей, то никогда не надумала бы линять из-за Дикона.
Было очевидно, что Кетти была уязвлена. И, между прочим, собиралась защищать Дикона. Она все время прислушивалась к его шагам на лестнице и всякий раз находила предлог оказаться в холле, когда он спускался. Коуди это не нравилось, но она обнаружила, что практически не имеет власти над дочерью, когда дело касается Дикона Броуди. Теперь, сидя в удобном кресле и перекинув ноги через подлокотник, Кетти выглядывала из окна, ожидая Дикона, который должен был появиться в потрепанном такси, которым пользовался последние три дня. Дикон, должно быть, дал Юстасу МакКензи, таксисту, хорошие чаевые, так как он всякий раз оказывался поблизости, когда Броуди в нем нуждался. А Дикон нуждался в нем, поскольку он начал свою муниципальную работу. По какой-то причине он отказывался обсуждать ее.
Зазвенел телефон, и Коуди ответила.
— О, миссис Браунли! — воскликнула она, стараясь говорить профессионально вежливо, как всегда, когда она общалась с клиентами. — Очень рада вас слышать. Все приготовлено для приема по случаю новорожденного у вашей дочери. Мне даже удалось испечь специальное печенье… Оно по форме напоминает пинетки…
Коуди сделала паузу, чтобы выслушать, что скажут с того конца провода.
— Как? Вы отказываетесь? Что-то не так? Через минуту голос у нее стал ледяным.
— Понимаю. Да, миссис Браунли. До свидания.
Она повесила трубку и обменялась с Кетти озабоченными взглядами.
— А как же заказ миссис Браунли? И все эти детские пинетки?
— Еще отказ? — спросила Кетти.
— Да, второй за три дня.
— Она не объяснила, почему?
— Да это и не нужно. Ты же помнишь, что она сестра Мейбелин Картер?
— По крайней мере, у тебя остался залог…
— Я не взяла с нее залога, — вздохнула Коуди. — А что мне делать с печеньем, которое я сделала в виде пинеток?
— Ты можешь их заморозить?
— Нет. К сожалению…
— Бог мой!
Кетти соскочила с кресла, словно кто-то стегнул ее сзади проволокой…
— Кто? — спросила Коуди, хотя и знала ответ.
— Пойду проверю почту, — бросила Кетти, отправляясь к двери и распахивая ее настежь перед Диконом.
— Почта уже дома…
Но Кетти не слушала. Она выскочила на улицу и закрыла за собой дверь.
Коуди покачала головой и прошла на кухню, где на подносе, стоящем на кухонном столе, лежало миниатюрное печенье, над которым она так старательно трудилась два последних дня. Ее маленькие шедевры. Ей хотелось шмякнуть ими о стену. Вместо этого она плюхнулась в кресло, взяла один башмачок и откусила кусочек. От сладости у нее чуть не свело челюсть. «А может, съесть весь поднос», — подумала она. Что за дело, если она перестанет влезать во всю свою одежду и лицо у нее расплывется? Она только- только справилась с одной пинеткой, когда услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Затем раздались шаги. Дверь кухни крутанулась и из нее показалась Кетти, за которой следовал Дикон.
— Привет, — приветствовала его Коуди. Она чувствовала себя неуютно.
— Хочешь закусить пинеткой?
— Нет, спасибо.
Коуди знала, что уставилась на него, но ничего не могла с собой поделать. Дикон воплощал в себе мужские достоинства, которые выпирали из черной водолазки, подчеркивающей его широкие плечи и грудь, плечи, на которых при каждом движении играла рябь мускулатуры. Руки у него были загорелые и перевитые канатами мышц. Под кожей вздувались вены и все это заставляло сердце Коуди судорожно колотиться. Руки его вросли в бедра, затянутые в бесстыдно тугие штаны.
Потрясенная своим собственным откровенным рассматриванием, Коуди отвела взгляд и решила стряхнуть крошки с колен.
— Итак? — проговорила она, стараясь казаться небрежной. — Что стряслось?
Но легко сказать, быть небрежной, когда сердце вот-вот вырвется из груди. Боже! Ведь может же он заставить женщину сходить с ума! Как ему удается выглядеть так хорошо в этом старье, когда сама она напоминает драную кошку?
— Я только что получил из гаража свою машину, — проговорил он.
— Отлично. Как она выглядит?
— Хорошо. Мне повезло. Сырые яйца — не булыжники. — Он помолчал. — Меня интересует, нельзя ли воспользоваться твоим гаражом, чтобы поставить машину.
— Мой гараж? — засмеялась она. — О, Дикон, там ужасная грязища. К тому же, он набит рухлядью и хламом, — добавила она.
— Я приведу его в порядок. Куда можно перенести вещи?
— Что, если в подвал или на чердак? — предложила Кетти, глядя на Дикона с выражением, которое мог вызвать только обожаемый герой.
— Я помогу.
У Коуди глаза полезли на лоб. Кетти могла пошевелить рукой только тогда, когда надо было поднести ложку ко рту или поднять телефонную трубку.
— Ну, я давно собиралась разобраться там, — созналась Коуди. — Руки не доходили.
Она раздраженно поджала губы. Теперь, когда у нее два отказа, времени предостаточно. Коуди достала кошелек и порылась в нем в поиске ключей.
— Пойдем прямо сейчас, — предложила она. — Когда увидишь, сколько там работы, то еще подумаешь…
Дикон выглядел решительно.
— Я не могу позволить всякому хулиганью измываться над моей машиной.
Они пересекли задний дворик и вышли к гаражу, который был окрашен в тот же розовый цвет, что и дом. Коуди попробовала несколько ключей, пока не нашла нужный. Дикон распахнул тяжелые деревянные двери.
— Ух, — произнес он. Коуди кивнула:
— Я же говорила, что он никуда не годится.
Кетти сделала несколько шагов назад, словно испугавшись, что хлам может вывалиться наружу и похоронить их заживо.
— Мне надо позвонить, — заявила она и убежала прежде, чем они успели опомниться.
— Откуда столько добра? — спросил Дикон, приподнимая угол пыльного покрывала. На него одиноко глянул расшатанный шкаф, у которого не хватало несколько ручек.
— Родители были страшными барахольщиками, — смущенно призналась Коуди. Они боялись что-либо выбросить, а вдруг понадобится?
— Кому это может понадобиться? — заметил Дикон, приподнимая следующее покрытие и обнаруживая несколько разношерстных кухонных стульев.
Словно внезапно осознав то, что он сказал, он улыбнулся ей и добавил:
