зная, что во втором случае может показаться грубой. Но здравый смысл подсказывал, что здесь ей делать нечего. Она повернулась к двери.
— Спокойной ночи, — проговорила она.
— Не уходи! — попросил он. Она остановилась, держась за ручку двери.
— Мне показалось, что ты хочешь побыть в одиночестве.
— Пожалуйста, — он указал на стоящий рядом с ним стул. — Люди избегают меня с того момента, как я появился в городе.
Она кивнула, подошла к нему и села на стул.
— Скоро пройдет, — возразила она, хотя и не была так в этом уверена, как хотела себе представить. Дикон пожал плечами, и она поняла, он хотел поговорить вовсе не об этом. Он рассматривал кремовую блузку — ее выходной туалет.
— Ты сегодня такая нарядная… Ему понравилось, как она одета. Просто и непритязательно. В отличие от ярких кричащих костюмов, которые он привык видеть на женщинах в шоу-бизнесе.
Коуди улыбнулась и зачем-то поправила воротник.
— Здесь, между прочим, была свадьба. Она помолчала и искоса стрельнула в него глазами.
— Удивляюсь, как ты меня узнал в той сетке…
— Надо сказать, стрижка тебе идет, — заметил он, рассмотрев короткую волнистую прическу, которая еще больше увеличивала привлекательность ее лица. Но, в конце концов, она всегда была хорошенькой. А когда-то считалась наиболее популярной девушкой в округе. Тогда он искренне удивлялся, что же в нем Коуди нашла. Теперь его интересовало, не напрашивалась ли она на комплимент. Женщины ловки на такие штучки. Они любят указать на какой-нибудь маленький незначительный недостаток, чтобы дать мужчине возможность свести его к нулю, а заодно отметить и сильные стороны.
Дикон решил сменить тему разговора. — Я как раз припоминал, что в детстве любил сидеть по ночам на крылечке, — сказал он после небольшой паузы. — Вот сижу и глазею на небо, как когда-то у родительского дома. Конечно, у нас было не так хорошо, как здесь, — добавил он, думая вслух.
Коуди знала, что Дикон ненавидел свою бедность. Не потому, что он очень любил красивые вещи, просто ему не нравилось видеть, что его семья в чем-то себе отказывает. Теперь Дикон обеспечил своих родных. Он присмотрел за образованием своих братьев и постоянно давал деньги матери.
— По-моему, ты неплохо устроился в Мемфисе… — сказала она, пытаясь говорить как можно спокойнее и беззаботнее, несмотря на существующее между ними напряжение.
— Я видела на картинке. Роскошный дом. Дикон обрадовался. Он, несомненно, хотел, чтобы она знала, о том, как он вышел в люди.
— Ты далеко пошел, Дикон, — добавила она. — И можешь гордиться собой.
Дикон изучал ее в тусклом свете. Коуди говорила искренне, но его успех явно не производил на нее слишком большого впечатления. Ведь когда-то она бросила его и вышла за другого. За парня из колледжа. А он никогда не учился в колледже. Он всегда получал плохие отметки. Ему было не до колледжа. Но ведь ему приходилось вовсю работать, так что на учебу не оставалось времени. Он ничего не мог поделать. Интересно, почему Коуди развелась? И, кстати, какие у нее отношения с бывшим мужем? В конце концов, какое его дело? И он решил не думать об этом.
— Сколько лет твоей дочери? — спросил он через несколько минут.
Коуди нервно дернулась. «Почему он вдруг поинтересовался Кетти?»
— Двенадцать. Он кивнул.
— Она очень на тебя похожа. Коуди успокоилась.
— Да, я тоже так думаю.
— Она часто видится с отцом?
— Нет. — Коуди сложила руки на коленях. Ей не хотелось говорить с ним о Кетти или своем бывшем муже.
— Кстати, я забыла спросить о твоей матери. Как она?
Он пожал плечами:
— Хорошо, полагаю. Я провел с ней несколько дней перед тем, как приехать сюда. Она живет в хорошем местечке, недалеко от Мемфиса. Один из братьев помогает ей.
Он помолчал, — Послушай. Насчет вечера, — Дикон опять помолчал. Он сегодня поступил как сопляк, взорвался, обвинил ее в том, что она такая же, как другие сплетницы в городе. Она не заслужила обвинение, особенно после проявленного к нему внимания. Она открыла перед ним дверь, — Извини, я наверное, вел себя по-хамски. Но уже два дня передо мной захлопывали двери, и я подумал…
— Не надо извиняться, я все прекрасно понимаю.
Он разглядывал ее.
— Мне сейчас тяжело. Я не думал, что суд будет для меня так дорого стоить. Кажется, если бы я не боялся умереть, то уже давно покончил бы все счеты с жизнью.
Это признание напугало его не меньше, чем ее. Дикон не осознавал, как сильно повлияло на него суровое испытание. Оно так пришибло его эмоционально, что Дикон начал сомневаться, удастся ли ему когда-либо оправиться.
Коуди почувствовала, как сердце перевернулось в груди.
— Мне очень жаль, Дикон. — Она говорила правду. У нее были проблемы, но ни одна не казалась настолько серьезной, чтобы сводить счеты с жизнью. Потеря в течение года родителей научила ее тому, насколько хрупка жизнь и как ценен каждый ее момент. Когда осталось мало денег, чтобы наслаждаться хорошими вещами, она научилась ценить и эту малость: весенние цветы, летний дождь, смех Кетти. Даже ее денежные проблемы казались незначительными, когда она рассматривала эти радости в своей жизни.
Дикон снова пожал плечами. Странно, что он мог так легко разговаривать с ней. Но ведь Коуди всегда была хорошей слушательницей. За исключением, конечно, того раза, когда она отказалась выслушивать его доводы и она настояла, что ее образование для нее важнее всего остального, включая и самого Дикона. Но все было в прошлом. Сейчас требовалась элементарная вежливость.
— Во всем виноват я, — проговорил он, думая вслух.
Коуди замотала головой:
— Ты о чем?
— Проклятье… — он закрыл лицо руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. Когда он поднял голову, лицо ее было угрюмым.
— Мне надо было тогда лучше подумать. Дикон засунул руки в карманы. Он давно хотел высказаться, но пока никому не излил душу. Адвокат не советовал ему ни с кем откровенничать во время процесса и рекомендовал не делать этого и после, предупреждая, что любое его слово может попасть в бульварные газетенки. Поэтому Дикон копил все в себе до тех пор, пока его мысли не стали мучительно- болезненными.
— Дикон, что бы там ни было, я ни минуты не верила, что ты виноват.
Он посмотрел на Коуди. Для него ее слова значили очень много, хотя он и не знал, почему.
— Почему?
— Потому что я тебя хорошо знаю. И помню, что ты всегда был неравнодушен к молоденьким девочкам. Когда я нянчила маленькую Эми Джонсон, меня хватало только на то, чтобы уложить ее в постель. А у тебя на коленях она могла сидеть часами и слушать твои рассказы.
Коуди помолчала.
— Я знаю, что ты в глубине души не примирился с потерей сестренки. Ты никогда не смог бы обидеть маленькую девочку.
Она увидела, как напряглась его челюсть при упоминании о сестре и поняла, что затронула больное место.
Наконец, он усмехнулся.
— Так где же ты была, когда мой адвокат просил кого-нибудь рассказать о моем характере? — спросил Дикон.
— Если бы ты попросил, я бы пришла. Он взвесил ее слова:
— Думаю, ничего не изменилось бы. Свидетельство довольно сомнительное. Он сложил руки и
