С ее борта на них с широкой улыбкой смотрела девушка лет шестнадцати, в пестрящей яркими цветами и узорами рубашке. В волосах у нее красовалась водяная лилия.
«Эх, мне бы твою радость и беспечность», – с тайной завистью подумала Милена.
Мисс Уилл теперь сетовала на отсутствие бананов.
– Так они в основном растут на континенте, – объясняла девушка. – А там нынче все на корню посохло.
– Ну так выращивайте их здесь! – воскликнула мисс Уилл, с недовольным видом выбирая водные каштаны. Мисс Уилл держала при себе резиновые кошелки, скользкие на ощупь. Милена моргала: ей что-то, похоже, попало в глаз.
После того как кошелка была наполнена, мисс Уилл молча протянула ее Милене: «На, неси».
«Как все же скучно быть тобой, – с неожиданным сочувствием подумала Милена о мисс Уилл. – Тебе так трудно быть счастливой, ничего не в радость». Она взяла кошелку – сначала одну, затем и другую. Попавшая в глаз соринка раздражала все сильнее.
– Ох, – спохватилась мисс Уилл. – Я, оказывается, к тому же и деньги забыла. Вы не можете за это заплатить?
Вот и сочувствуй ей после этого. Милена взялась искать кошелек. От слез лицо мисс Уилл расплывалось перед глазами бесформенным пятном.
– Вы не подержите минуту кошелки? – спросила она. – Мне надо деньги достать.
– Почему я должна их держать? – строптиво удивилась мисс Уилл.
– Тогда я просто не смогу достать деньги, – сказала Милена со слегка раздраженным смешком, усиленно мигая, пытаясь сморгнуть соринку. Солнечный свет играл на воде нестерпимо резкими бликами.
Мисс Уилл неохотно приняла кошелки, и Милена достала кошелек.
И тут блики света с водной поверхности словно прыгнули на поверхность ее глаз.
И, сфокусировавшись, полыхнули ослепительными сполохами.
– Ой-й-й! – взвыла Милена.
Свет стал еще ярче, рассыпавшись колкими буравчиками, вонзающимися прямо в глазные яблоки. Милена с воплем замотала головой; свет червячками скользнул следом, повторяя ее движения. Ощущение было такое, будто солнечную плазму пересадили ей прямо на сетчатку. Глазные яблоки словно раскалились.
Милена с воплем выронила раскрытый кошелек, монеты из которого, судя по звуку, по носу лодки стали скатываться за борт.
«Смотрите, смотрите, что делается с женщиной!» – раздавались вокруг голоса. Что было в тот момент, Милена толком не помнила – скорее всего, скулила, как ошпаренная собака, беспомощно зажав мокрые от слез глаза пальцами. Наступила темнота, облегчение. Беспомощно рыдая, Милена чувствовала отступающую боль, радужкой различая текучие пурпурные узоры.
– Леди, не беспокойтесь, мы достанем ваш кошелек, достанем ваши деньги, – участливо говорил кто-то поблизости.
Барабанную перепонку сотрясала какая-то дрожь, постепенно перешедшая в голос.
– Что, Милена, не нравится свет? Правда глаза колет? Вот он каков, свет правды!
Плотно зажмурив глаза, Милена заткнула себе еще и уши.
В ноздри, судя по ощущению, залетела мушка. Нет, не мушка. Опять голос, зудящий, резонирующий в носовой перегородке, щеках и ушных пазухах.
– Уши заткнула. Глаза закрыла. Думаешь, так от беды укроешься? Учти, это только начало, – зудел голос. – Ты пойдешь в Зверинец, Милена. Пойдешь и скажешь, что тебе для работы над «Комедией» нужна Троун Маккартни.
Голос исчез подобно призраку.
Милена открыла глаза. Щеки были скользкими от слез, перед глазами по-прежнему висела пурпурная пелена.
«Она ж меня чуть не ослепила», – поняла Милена.
– Где мои деньги? – спросила она. – Там сколько-нибудь осталось?
Вирусы делали людей безукоризненно честными.
– Да, да, леди, разумеется. Мальчики за ними ныряли. Кое-что удалось найти, – сказала та симпатичная девушка с цветком, вдавливая мокрые монеты Милене в ладонь.
– Этого хватит на лодку или на такси? – шмыгая носом, спросила Милена. – Я ничего не вижу!
От страха и отчаяния голос у Милены срывался на плач.
«Черт бы ее побрал! Я у нее сейчас танцевала как марионетка».
Милену участливо поддерживали с боков.
– Да, да, конечно хватит, – успокаивало ее разом несколько голосов.
– Мне надо кое с кем увидеться в Зверинце, – шепотом сказала Милена. – Может, там мне помогут.
Чувствовалось, как ее осторожно ведут в другую лодку.
– Боже мой, – послышался обеспокоенный голос мисс Уилл. – А как же мои фрукты и каштаны?
– Ничего-ничего, вы можете заплатить за них позже, – успокоила ее девушка с цветком.
«Ага, жди, заплатит она тебе».
Сочувственные руки препроводили ее в другую лодку, сунули под спину подушку.
Качнулась лодка, отходя от причала, и, набирая ход, пошла на открытую воду. В ухе ожило знакомое зудение, снова ставшее голосом.
– Вот молодец, хорошая девочка, – обратился он к ней, как к собаке, – умница, Миленочка. Всегда хочет сделать как лучше. Ну просто загляденье.
Милена откинулась на подушку и глубоко, со всхлипом вздохнула.
«Мне нужен платок, завязать глаза, – подумала она. – И затычки в уши».
На носу лодки зазвучала песня:
«Это же тот мальчик, – догадалась она. – Тот самый, что привез меня сюда».
«Больна? Почему больна?»
– Ты что у нас, певец? – спросила она как бы в шутку. Еще неделю назад он им не был.
«Как, уже и здесь? Болезнь добралась и сюда? – невесело подумала Милена. И вдруг ее пронзила мысль: – А ведь, кроме меня, сюда никто не приезжал. Может, именно я и привезла заразу?»
– Что ж, тогда пой, – сказала она мальчику.
«Зараза, – послышалось в ухе. – Ты и есть зараза».
ВСЮ ДОРОГУ, пока они плыли по Болоту, мальчик пел. Истощив весь свой репертуар, он начал просто выводить мелодии без слов – словно воспевая красоту мира, которого Милена не могла больше видеть. Приоткрыть веки она рискнула лишь раз; перед глазами мелькнула синяя вода и серебристо-серые камыши. Затем свет перед глазами начал рассеиваться, расплавляться в бесформенную маслянистую массу. В ее глазах сидела Троун.
– Что, любишь азартные игры? – прошептал вкрадчивый голос.
«Для того чтобы создавать образы, необходимо зрение, – прикидывала Милена. – Она может помешать мне делать голограммы. Вообще не дать заниматься “Комедией”. Ну и что? Главное, постановка уже запущена. В крайнем случае могу пойти к Мойре Алмази и попросить снять меня с режиссуры: мол, выдохлась – и передать работу кому-нибудь другому. Но тогда Троун может их уговорить взять себя в качестве техника. А это меняет дело. И опять же нет гарантии, что она перестанет меня истязать.
Надо найти какой-то способ защищаться. Неужели никак нельзя заблокировать свет, сбить ей фокусировку?»
Милена открыла глаза. Мир, ненадолго представ в обычном обличии, вскоре опять подернулся рябью и расплавился. Милена повела головой из стороны в сторону. Мир, ненадолго вернувшись, вновь сменился хаотичным набором красок. Следующая попытка повести головой закончилась новым колким сполохом в глазах.
– Ох-х, – тихо выдохнула Милена и затихла.
