Эшли отдернул брезент, стеллаж был пуст.
Распахнулась дверь мастерской, и из синего лунного света показалось туловище зловещего мертвеца. Туловище было когда-то молодой и прекрасной женщиной. А сейчас без головы, обезображенное гнилью и тленом, оно выглядело жутко и ужасно. Но самое страшное — чего больше испугался Эшли — это была бензопила в руках безголового мертвеца. Пила работала, сверкали стальные зубья, вращались диски. Пила жутко звенела. И зловещий мертвец без головы мчался, выставив это страшное орудие смерти прямо на Эшли. Но парень среагировал и успел увернуться. Пила ударилась в стеллаж, перепилив толстые полки. Посыпались банки с краской, зазвенели ржавые цепи, диски, молотки, рубанки — все рухнуло на пол. Мертвец не видел Эшли, он просто вращал пилой вокруг себя в надежде зацепить живого, в надежде поранить его.
Голова, зажатая в тиски, злобно заверещала, и из нее вытекал на верстак желтый густой гной. А из шейного отруба, как из водосточной трубы, хлестала грязно-красная кровь. Она заливала, обрызгивала все вокруг.
Эшли упал, поскользнувшись в луже крови. Он зацепил рукой за ноги безголового мертвеца, и тот, как подкошенный, поскользнулся и рухнул. Пила взлетела в воздух и упала на безголовое тело, отрубив ему руку.
Эшли подхватил заглохшую пилу, вскочил и огляделся. Туловище валялось у его ног. Он брезгливо переступил через него и подошел к верстаку. Голова судорожно пыталась вырваться. В ее глазах на какое- то мгновение появилась мольба, но Эшли был неумолим. Он дернул стартер, и завращалось, сверкая острыми зубами полотно бензопилы.
И когда Эшли вскинул бензопилу, чтобы разрезать омерзительную голову, она вдруг, прямо у него на глазах, превратилась в голову его любимой жены. И голос этого мерзкого создания изменился — зазвучал голос Линды.
— Эшли, Эшли, ты не сделаешь этого. Ведь ты не сделаешь этого, мне будет больно. Мне будет очень больно, — говорила голова Линды, с мольбой глядя в глаза Эшли.
— Нет, я сделаю это, я должен это сделать, — шептали губы Эшли.
Парень подводил бензопилу все ближе и ближе. Вид головы изменился. Она вновь стала жуткой, вновь стала головой зловещего мертвеца. Из широко раскрытого рта хлынула вязкая кровь.
— Ты умрешь, умрешь, умрешь! — закричала голова. — Ты будешь с нами, ты будешь таким же мертвецом, как мы.
Но пила уже делала свое дело. Хрустела кость, разлетались в разные стороны мозги. Эшли дробил и крушил ненавистную голову мертвеца.
Лампочка, заливавшая всю мастерскую мягким светом, мгновенно стала багряной, и красный свет заполнил все помещение, превратив Эшли в жуткое кровавое чудовище с бензопилой в руках.
Шатаясь, измученный и почти до конца морально уничтоженный, Эшли вышел из мастерской. Он держал в руках бензопилу, вращал глазами, оглядываясь по сторонам. Но он уже решил, что не позволит зловещим мертвецам овладеть собой. Он положил пилу и схватил ружье, из коробки набрал полные карманы патронов.
В это мгновение то кресло, в котором еще недавно он сидел, подозрительно зашаталось, закачалось и заскрипело. Казалось, что в нем сидит живое, но невидимое создание, живой невидимый человек. Возможно, это была Линда. Возможно, это она качалась у жарко пылающего камина. Эшли протянул к ней правую руку.
Вдруг он ощутил, что коснулся чего-то страшного, чего-то жуткого. Он отпрянул от кресла, покатился по комнате и подбежал к старинному овальному зеркалу. Он уперся руками в стену и принялся осматривать себя.
— Все в порядке, все в порядке, — шептал парень.
Из зеркала, из-за амальгамы на него смотрел его двойник, такой же окровавленный, с таким же обезображенным ранами лицом. Глаза двойника были злыми, и из них проглядывала жуткая пустота.
— Все в порядке, в порядке, — шептали губы Эшли.
Но плоскость зеркала исчезла, и оттуда, схватив Эшли за плечи, вышел его двойник, похожий на него, как две капли воды. Только взгляд был другим, в глазах зияла пустота. Они были мертвыми.
— Не думай, что все в порядке, — издевательским голосом сказал двойник. — Ведь мы только что разрезали бензопилой нашу любимую девушку. Все в порядке? — спросил он, схватил Эшли за шею и принялся душить.
Эшли на какое-то мгновение вновь потерял сознание.
Когда он очнулся, когда чувство вернулось к нему, то ощутил, что это он сам, своими собственными руками схватил себя за горло и душит себя. Парень отдернул руки и с удивлением уставился на зеркало. Боясь прикоснуться, он робко подвел к нему ладонь. Пальцы уперлись в холодное гладкое стекло.
Эшли на мгновение отвернулся от зеркала и потом резко обернулся к нему, пытаясь увидеть того, второго, двойника, который пытался лишить его жизни.
От прикосновения к холодному стеклу зеркала правая рука прямо на глазах принялась необратимо меняться. По ней пошли маленькие кровавые трещинки. Это было похоже на то, когда пуля попадает в стекло, и от отверстия расходятся изломанными лучами трещины. Эшли с удивлением и омерзением смотрел на свою правую руку, которая не хотела его слушаться, которая, как он понял, уже не принадлежит ему. Рука самопроизвольно изгибалась, пальцы судорожно сжимались. Наконец, она вцепилась острыми ногтями Эшли в лицо, и он, превозмогая боль, едва смог оторвать ее другой рукой.
Эшли метался по дому, удерживая руку, пытаясь понять, что же произошло. Наконец, он понял, что это зловещие мертвецы вселились в его руку, что она уже больше не принадлежит ему, а принадлежит им, и теперь его правая рука будет выполнять их злую волю уничтожать все живое, лишать жизни людей.
— Ну гады, ну сволочи, мерзавцы! — и Эшли принялся колотить рукой по полу. Его лицо искажало боль и страх. — Верните мне мою руку! Верните мне мою руку! — кричал он в темноту ночи. Но за окном только клубились рваные клочья тумана, только шелестела облетевшая листва и скрипели старые деревья.
Рука на несколько мгновений перестала двигаться, но затем вновь ожила. Пальцы принялись рвать волосы на голове Эшли. Он вновь еле смог левой рукой оторвать ее от своей головы. Он метался по дому, не зная, что предпринять. Эшли с удивлением смотрел на то, что еще недавно полностью принадлежало только ему, на то, что подчинялось только его приказам и желаниям. Страшные трупные пятна начали появляться на коже, ногти сделались черными, из-под них капала кровь.
Эшли подбежал к крану, включил воду и сунул руку в умывальник, пытаясь смыть гнилостные синие пятна и кровь. Из крана шла холодная вода, и на какое-то мгновение Эшли стало легче. Он смог расслабиться.
Но в это время его правая рука самопроизвольно схватила тяжелую фаянсовую тарелку и ударила парня по голове, тарелка разлетелась, а Эшли едва не потерял сознание. Он подумал, что не дай бог потерять сознание, тогда его правая рука, уже принадлежащая зловещим мертвецам, сможет сделать свою жуткую работу. Она выколет ему глаза, вырвет ноздри и язык, разорвет рот и перережет горло. А потом вырвет сердце.
— Отпустите меня, отпустите, сволочи! — кричал Эшли, катаясь по полу, ломая посуду и мебель. — Отпустите! Пустите меня!
Но в ответ слышался жуткий издевательский хохот. Смеялась рука или то, что вселялось в Эшли.
— Пустите!
Рука хватала все, что попадалось ей в пальцы и наносила Эшли удары. Она рвала на нем одежду, раздирала в кровь шею, грудь, лицо. Парень метался, как безумный. И действительно, если бы кто-нибудь в этот момент увидел качающегося по полу, корчащегося в конвульсиях, в попытках освободиться от руки Эшли, он бы понял, что этот человек сумасшедший, что разум покинул его.
Наконец, Эшли так сильно ударился затылком об угол тяжелого кухонного комода, что потерял сознание. Он рухнул в осколки посуды, на пол, и замер без движения. Но через мгновение правая рука ожила, пальцы начали сгибаться. Они цеплялись за толстые дубовые доски и тянули тело. Правая рука знала, куда она тянет Эшли, к чему она стремится.
В двух метрах от стола лежал, сверкающий сталью, никелированный секач. Рука ринулась к нему.
