денешься. Это как бородавка, вернее родинка. Вы не знаете, почему они появляются. Вы знаете только, что они у вас есть.
Это высказывание сыграло свою роль, и я рассмеялась.
Однако он тут же вернулся к клетке, и я все ему рассказала. Он внимательно меня слушал, не прервав ни разу.
— Любопытно, — произнес он, когда я закончила рассказ. — Если Маргарет сказала ей, что птичка умерла… Конечно, этим можно объяснить лопатку, которую нашли возле тела. Она хотела похоронить птичку. Однако делать это в час ночи, когда она так испугалась накануне! Очень странно. Хотя все это может быть просто своего рода уловкой для отвода глаз. Но это значило бы…
Он внезапно поднялся на ноги и протянул мне обе руки.
— Встанем! Ну, дорогая Лу! Стихи. Я говорю в рифму. Вы заметили? Вы отправитесь домой и ляжете спать. Мне кажется, хотя я и не вижу вас в темноте, что выглядите вы ужасно. А молодые леди не должны выглядеть ужасно, Лу. Это им не идет.
— Боюсь, мне все равно, как я выгляжу. И уже давно!
Он стоял в темноте и молчал, держа меня за руки.
— Думаю, вы говорите правду. И в этом виноват ваш Полумесяц, подавляющий молодежь. Но это ужасно, Лу. Вы поддались этому, покорились. Разница между вами и Хелен именно в этом, вы понимаете? Вы покорились, а она возмущается. Она более отважная.
— Возможно, я больше стремлюсь к миру, чем Хелен, — ответила я.
— К миру? К миру стремятся только старики, моя дорогая Лу. Они пожили и хотят тишины, покоя. А зачем вам покой? Конфликты — вот смысл жизни. Кстати, о конфликтах, — он отпустил мои руки. — Сейчас вы пойдете спать, а я — пойду в конюшню Тэлботов или гараж посмотреть на эту клетку. Если бы кто-то сказал мне неделю назад, что я начну заниматься убийством с помощью топора и закончу поисками клетки мертвой птички, я бы не поверил.
Он повел меня к дому.
— Подожду, пока вы войдете в дом. И послушайте, Лу. Обещайте мне, что не будете заниматься никакими поисками по ночам. Есть две теории относительно этого преступления. Одна, — это дело рук одного из жителей Полумесяца. Другая — убийца умалишенный. Это не исключено. И не знаю, какая теория хуже. Грязной работой займусь я. Хорошо? Обещаете мне?
— Вы, кажется, сказали, что я несмелая.
— Я имел в виду моральную смелость, девочка. Уверен, что у вас достаточно отваги сразиться с тигром. Но это другое дело.
Я ушла, а он стоял и смотрел, пока я не заперла за собой дверь. После этого быстро пошел к гаражу Тэлботов, а я направилась в переднюю часть дома, где со мной произошло то, о чем я до сих пор не могу вспоминать без дрожи.
Странно было, что наш убийца все эти дни совершенно спокойно проникал, куда хотел. То тут, то там появлялись полицейские, следившие за порядком, мы сами были начеку, запирали двери и окна. Но он преодолевал все преграды.
Не могу сказать, что наша кухонная дверь была полностью видна с того места в гараже, где мы сидели, но она была рядом. И за полчаса нашей беседы кто-то поднялся по ступенькам и проник в дом.
Я, конечно, не подозревала об этом и чувствовала себя счастливой, какой не чувствовала давно, несмотря на эти две трагедии. Я чувствовала себя молодой и решила подняться наверх и лечь в постель, чтобы, последовав совету Дина, завтра выглядеть лучше, чем обычно. Я, кажется, даже тихонько что-то напевала, проходя по темному коридору, хотя у лестницы замолчала, боясь разбудить маму.
По той же причине я очень тихо поднялась по лестнице. Верхний коридор был слабо освещен, но не достаточно, чтобы хорошо все видеть. Когда я поднялась по лестнице, мне показалось, что я увидела Холмса, направлявшегося в комнату для гостей.
Это меня удивило. Я же заперла его дверь или должна была запереть. После некоторого колебания я вернулась на площадку лестницы и прошла по коридору, чтобы проверить его дверь. Она была заперта. Или он спал, или притворялся, но храпел вполне естественно.
Я решила, что мне показалось — приняла случайную тень за человека. Я подошла к окну в конце коридора у комнаты для гостей и посмотрела на дом Дэлтонов. В нашем коридоре было темно, но в окне спальни миссис Дэлтон горел свет, а шторы были подняты, так что я могла видеть происходящее в комнате.
Миссис Дэлтон ходила по комнате и, как мне показалось, плакала. Она была в ночной рубашке и тапочках, а без каблуков казалась к тому же маленькой и жалкой. И старой. Раньше я никогда не думала о ней, как о старой женщине. И тут вдруг поняла, что в этом доме происходит настоящая трагедия одиночества и печали, тем более ужасная, что не произносилось никаких слов и все пытались ее скрывать.
Я почувствовала, что смотреть на это было почти неприлично, и собиралась уйти, когда почувствовала, что за моей спиной кто-то есть. Это были не шаги, а какое-то едва заметное движение. Потом кто-то схватил меня за плечи. Я закричала. Больше ничего не помню.
Когда я пришла в себя, Холмс стучал в дверь и кричал что было мочи, а я совсем одна лежала на полу в темноте. Меня тошнило. Голова странно кружилась. Потом я услышала шепот. Это Энн и Мэри вышли на свою лестницу и боялись спуститься ко мне. Я позвала тихим голосом:
— Мэри, подойди ко мне. Все в порядке.
Они услышали меня и подошли. Я выглядела странно, лежа в темноте на полу, и крики Холмса усиливали их замешательство. Они зажгли свет, разбудили маму, сказав ей, что я при смерти, что, впрочем, было, мне кажется, правдой.
Они втроем положили меня в кровать, кто-то выпустил Холмса и вызвал доктора.
На голове у меня была огромная шишка. От сотрясения мозга тошнило, что беспокоило больше, чем шишка. Доктор осмотрел мою голову, полиция обыскала дом. Они ничего не нашли, но дверь кухни была не заперта.
Орудием преступления был на этот раз не топор и не револьвер. Это была кочерга из нашей кухни. Отпечатков пальцев на ней на нашли.
Думаю, они подозревали Холмс. Они обыскали его комнату и его самого — искали ключ от двери. Но, как заметила Энни, он должен был уметь прыгать как кузнечик, чтобы спуститься, открыть кухонную дверь, а потом вернуться обратно и запереться в своей комнате за время, которое прошло с тех пор, как я закричала, и до тех пор, пока Мэри спустилась с лестницы.
Они сделали вывод, что я застала кого-то в заднем коридоре. В одном месте он расширяется, и человек спрятался там в углу у стены. Я прошла в темноте очень близко от него, и он колебался, стоит ли пытаться бежать, пока я стою к нему спиной, или же ударить меня, чтобы я не могла поднять шум.
— Но вы все же подняли шум, — заметил инспектор, причмокнув. — На улице решили, что это пожарная машина!
Я, как сейчас, вижу его стоящим у моей кровати и пощипывающим губу. В другой руке у него была какая-то зеленая травинка.
— Я доволен, что все обошлось, — сказал инспектор. — Хорошо, что у вас такие густые волосы. Кочерга, когда ею не пользуются, чтобы шевелить угли в камине, очень плохая вещь. Вы уверены, что не принесли ее с собой?
— Нет, если вы нашли ее в темном углу коридора.
— Да, мы нашли ее там. Ну ладно. Мне нужно вернуться к комиссару и рассказать, что я занимаюсь выставкой сельскохозяйственных товаров. Три травинки и кусочек стебелька! Ничего себе экспонаты!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Думаю, в эту ночь мама и Мэри по очереди дежурили у моей кровати, но я ничего не помню, получив небольшую дозу морфия. Мой ум работал очень активно, как всегда в таких случаях, а все постороннее
