— Да, — кивнула Дейзи, не сводя глаз с фотографий. Какими счастливыми выглядят на этих снимках ее дети.
— Луиза сегодня вечером поет в «Дилижансе», — сказал Далтон. — Окажи любезность, съезди туда. Вместо меня. И Джеймса возьми, он здорово свистит. Луиза любит, когда после ее выступления молодые парни орут и свистят.
— И ты не ревнуешь? — улыбнулась Дейзи.
— Еще как, но стараюсь не портить ей удовольствие.
Вошла Альма с подносом. Далтон, подмигнув Дейзи, прижал палец к губам: мол, не будем обсуждать дела Такеров в присутствии шпионки Райделлов.
Альма кинула взгляд на фотографии на камине да так засмотрелась, что чуть было снова не опрокинула поднос. Дейзи заметила у нее на лице испуг, но не могла понять, чем он был вызван. В одном, однако, она была уверена: синяки на руке Альмы оставил мужчина.
— Это мой внук, — сказал Далтон.
— Я смотрела на девочку в красной шляпке.
— Моя внучка.
— Очень симпатичная.
Далтон спросил Альму, есть ли у нее дети.
— Два сына.
Он поинтересовался, как их зовут. Что ответила сиделка, Дейзи не расслышала, так как ее занимал совсем другой вопрос. Она видела, что на самом деле внимание Альмы привлекла фотография Джейка.
Почему эта женщина солгала?
Дейзи позвонила в «Дилижанс» и сказала Луизе, что, к сожалению, не сможет приехать ее послушать — пока Сейдж не нашлась, ей не до развлечений. Луиза была тронута, в особенности тем, что это Далтон надоумил Дейзи позвонить.
— Мне кажется, он прав, и тебе все-таки стоит приехать. — В баре было шумно, и Луиза поплотнее прижала трубку к уху.
— Думаю, и без меня там яблоку негде будет упасть.
— Это точно, — без ложной скромности ответила Луиза.
— Далтон сегодня молодцом, — сказала Дейзи. — Шутит, все прекрасно помнит.
— Да, бывают дни, когда он такой, как раньше. Жаль только, случается это все реже.
— Я хотела тебя спросить про Альму…
— Это что, тоже Далтон тебе подсказал? — рассердилась Луиза. — Да, ее сестра замужем за Тоддом. И что с того?
— Да нет. Я сегодня заметила, как она смотрит на фотографию Джейка. Откуда вдруг такой интерес?
— Ну… — Неужели Дейзи забыла, сколько тогда было разговоров? Люди переживали за Такеров, сочувствовали им. Находились, конечно, и злые языки.
— Почему ты молчишь?
Луиза вздохнула.
— Насколько я знаю, сыновья Альмы — почти ровесники близнецов. Возможно, она вспомнила историю с Джейком и, глядя на его фотографию, подумала, как ей повезло: ее мальчиков судьба пощадила.
— О господи…
— Альма — простая женщина. И зла тебе не желает. Ей самой несладко приходится. Живет на маленькой ферме где-то на севере штата. Муж пьет, денег не хватает.
Луиза услышала, что ее гитарист настраивает инструмент.
— Передай Далтону, что сегодня вечером я буду петь для него. Для того, кого я люблю больше всех на свете. — Она запнулась. Придет ли он еще когда-нибудь ее послушать? — Пожалуйста, не забудь.
В бар вошел Тодд, помахал Луизе рукой. Она отвернулась, сделав вид, что не заметила племянника. Заговорив с ней о завещании, он словно открыл ящик Пандоры. С тех пор, наводя порядок в ящиках письменного стола, складывая бумаги, она старательно избегала подходить к тому месту, где только и могло храниться завещание, — к сейфу Далтона. Когда-то она была уверена, что рано или поздно они поженятся, и понимала, что Далтон не делает ей предложения, щадя чувства сына. Но теперь Луиза мечтала лишь об одном — обручальном кольце.
— Удачного выступления! — сказала Дейзи.
— На этот счет можешь не беспокоиться, — нарочито бодрым тоном ответила Луиза.
Джеймс долго стоял, глядя на окна Дейзи. Он принял душ, переоделся, причесал волосы. Ладно, загляну на минутку, сказал он себе и направился к крыльцу.
У него было достаточно поводов к ней зайти. Отец сказал, она хочет съездить в Ландер послушать Луизу: он может предложить ей свою машину, а может и сам ее отвезти.
У него была масса причин постучать в ее дверь, но, когда Джеймс наконец постучал, все заготовленные объяснения куда-то исчезли. Сердце колотилось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди.
— Здравствуй, — сказала она, открыв дверь. Он обрадовался, не услышав в ее голосе разочарования. — Проходи.
Джеймс вошел. Внутри все почти так же, как было когда-то.
— Эта комната напоминает мне то лето, когда ты была нашей постоялицей.
— Постоялицей… — с улыбкой повторила Дейзи. — Очень подходящее слово.
— Это было давно. — Тогда он так не смущался. Молодой и нахальный ковбой, он знал, как вести себя с девушками.
— Тем летом все это и началось, — сказала она и, подойдя к столу, взглянула на лежавшие там кости.
— Все это? — Он подумал, она имеет в виду их отношения.
— Я про свои работы. Тогда я начала делать украшения из того, что находила здесь, на ранчо.
Джеймс взял в руки костяной медальон, на котором Дейзи вырезала два лица, мужское и женское, повернутые друг к другу.
— Кто они? — спросил Джеймс.
— Не знаю. Я редко делаю медальоны с двумя лицами. Это второй.
— А первый ты для кого делала?
— Для Сейдж. На нем я изобразила близнецов.
Он провел пальцем по кости. Лица были живыми, они светились надеждой, и он вдруг понял, что это они с Дейзи.
— Чего они хотят? — спросил Джеймс.
— Быть вместе.
— И что же им мешает?
— Не знаю, — ответила она.
— Это ведь мы с тобой, да? — Джеймс шагнул к ней. Дотронулся до ее волос.
Она улыбнулась:
— Может, потому мои ожерелья и помогают. Люди узнают на них себя.
Дейзи собрала в горсть камни. Пламя свечей подрагивало на сквозняке, на стенах шевелились тени. Где-то неподалеку завыл волк. Шаман говорил, Дейзи обладает особой силой. Джеймс не очень верил в такие вещи, но с тех пор, как он принес ей эти кости, поблизости действительно появилось много волков.
Она стояла, сжимая в руке камни. Джеймс произнес ее имя, и она подняла глаза: он обнял ее и услышал, как один камешек упал на пол. Когда он впервые держал Дейзи в объятиях — у ручья, где она искала золото, — она тоже выронила найденный самородок. Он поцеловал ее.
