Слезы брызнули во все стороны, Полина рукавом вытерла глаза и побежала вдвое быстрее.
Аня больше ни о чем не спрашивала, просто шла за Полиной.
– Не приходи ко мне больше! Никогда! – крикнула Полина у входа в квартиру и хлопнула дверью.
Аня замерла у входа, замешкалась. Пару минут не могла решить, что делать, а потом собралась с духом и позвонила.
Дверь открыла теть Катя.
– Вы поссорились? – спросила она.
Аня помотала головой.
– Нет.
В коридор вылетела Полина.
– Мама, я с ней не дружу! Мама, я с ней больше не буду ничего делать!
– Почему? – вырвалось у Ани.
– Потому что! – закричала Полина. – Уходи!
Теть Катя в полном недоумении переводила взгляд с одной девочки на другую. Потом решительно взяла Аню за руку и повела на кухню.
– А ну, пойдем! – сказала она. – Пойдем-пойдем! Сейчас вы вместе мне все спокойно расскажете.
– Нет! – завизжала Полина.
– Ань, может быть, ты мне расскажешь, что случилось? – спросила теть Катя.
– Я сама не понимаю, – вздохнула Аня, – все было нормально. Потом Анастасия Львовна оставила Полину после уроков, и с тех пор она со мной не разговаривает.
– Поль, что тебе сказала учительница?
– Ничего! Я вообще с ней не говорила!
Полю трясло. Теть Катя хмурилась. Потом она взяла телефон и ушла в другую комнату. Вернулась через десять минут, нахмуренная еще больше.
– Я ничего не понимаю, – сказала она. – Анастасия Львовна просила меня оградить Полину от твоего влияния. Она сказала, что ты в школе на плохом счету, что связалась с непонятной сектой и пытаешься втянуть туда Полину. И что 23-го февраля вы устроили чуть ли не погромы…
– Мама, – заплакала Полина, – я больше не буду-у-у-у…
Теть Катя налила три чашки чаю, поставила на стол пирожки, обняла зареванную Полину и попросила Аню:
– Расскажи мне все.
Аня вздохнула и начала рассказ.
Пирожки кончились, чай остыл, а Аня все рассказывала и рассказывала. Про свою школу, про то, как ей было плохо во второй четверти, про то, что Анастасия Львовна – ведьма, и про флешмобы, и про Впалыча, который пришел и всех спасет.
Теть Катя хмурилась все больше.
– Надо бы познакомиться с этой Анастасией Львовной, – задумчиво сказала она.
– А вы ее не видели? – удивилась Аня.
– Як Антону на собрания хожу, а Дима к Ане. Я видела ее пару раз, мне показалось, что приятная женщина, улыбается…
– Улыбается! – взвилась Аня. – Она, как змея, улыбается!
Полина вздрогнула.
– Нельзя так говорить! – воскликнула она.
– Я не понимаю, – пожала плечами теть Катя, – у нее прекрасные показатели, дисциплина хорошая. Мы когда в школу шли, нам все ее рекомендовали. Говорили, самый сильный педагог в параллели. Да и дети ее любят…
– Нет, – воскликнула Аня, – ее не любят. Ее боятся!
С каждым днем Диме все труднее было балансировать между Кошкой и одноклассницами. А еще масла в огонь подливал Денис. Кошку он по- прежнему сторонился, но Димку доставал постоянно:
– Эй, шестерка рябцевская!
Или, если ему случалось видеть, как Дима куда-то торопится:
– Вон, побежал! Юлечка за пивом послала?
Дима не реагировал никак, хотя внутри все закипало. Наверное, потому, что в последнее время Кошка не использовала его даже как мальчика на побегушках.
Юля вообще вела себя как ни в чем не бывало и совершенно не ценила его усилий по предотвращению в классе войны.
Она не замечала косых взглядов в свою сторону, она не видела девчоночьих поджатых губ. Она просто выключилась из жизни класса. С воодушевлением готовила концерт с десятиклассниками и «бэшками», вошла в сборную города по карате и решила участвовать в турнире юных физиков от местного Дворца молодежи. Ее жизнь била ключом.
– И долго ты еще будешь ей позволять об себя ноги вытирать? – спросила как-то Эля у Димы.
– Я не позволяю, – буркнул Дима.
– Ну-ну, – многозначительно сказала Эля. – Я не знаю, почему ты это терпишь, но всем видно, что Рябцева на тебя плевать хотела.
Дима только зубами скрипнул. Они с Кошкой действительно катастрофически отдалялись друг от друга.
– Кстати, с Денисом они расстались, – продолжили Эля. – У нее теперь новая любовь. Ты в курсе?
– Это не мое дело, – уверенно сказал Дима.
Очень уверено сказал. С нажимом. Не его дело, с кем там гуляет Кошка. У нее своя жизнь. У него своя. У него девушка, у нее парень. Это нормально.
– Вроде бы какой-то каратист, – продолжила Эля. – Неужели она тебе совсем ничего не рассказывала?
– Совсем. Ничего, – раздельно ответил Дима.
Спокойно ответил. Без эмоций.
– Странно, – пропела Эля, – а девчонки из «Б» класса говорят, что она только о нем и говорит целыми днями, что у них прям такая романтика, такая романтика. А на каникулах они собираются…
– Хватит! – рявкнул Дима. – Мне нет никакого дела до ее личной жизни! Понятно?!
– Конечно, понятно, – сказала Эля. – Это просто очевидно, – съязвила она, – тебе нет никакого дела до того, с кем и как она целуется…
Дима невежливо развернулся и ушел. Он долго бродил по улице и злился. Ему, конечно, глубоко наплевать на то, с кем гуляет Кошка, это понятно. Но почему он, ее друг, узнает что-то про нее от совершенно постороннего человека? Это же обидно! И нормально, что это обидно! Но с другой стороны, их всегда учили, что обида – это личная проблема того, кто обижается. Значит, нужно пойти к Юле и спокойно поговорить. Сказать, Юля, так, мол, и так, мне обидно, что я про тебя ничего не знаю, ведь я твой друг…
Дима репетировал речь до двери Юлькиной квартиры. И как только она открыла, выпалил:
– Нам надо поговорить!
Юля не удивилась, спокойно пропустила его в комнату, уселась на стул верхом и тут же перешла к делу.
– Ну? И долго ты еще будешь с ними возиться?
– С кем? – опешил Дима.
– Да с этими, одноклеточными.
– Ты о ком?
Юля выразительно посмотрела на Диму – мол, неужели не понимаешь, – но все-таки пояснила.
– Об одноклассничках.
Дима завис. Разговор получался странный.
– Ты их злишь, а сама не замечаешь, а они… – Дима попытался объяснить, но тут Кошка расхохоталась.
