— Ну, тебе ведь кто-то сказал, что нас вычислили? Верно? Если мы исчезнем, тебя заподозрят в первую очередь.
— Выкручусь, — неохотно произнес Иллари.
— Мы остаемся, — твердо произнес офицер. — Не спорь. Ты нас предупредил, и теперь нас голыми руками не взять. Врасплох не застигнут. Мы подождем, пока за нами придут, и уже тогда исчезнем. Не выйдет — прорвемся с боем.
— Но это опасно, — непослушными губами возразил Иллари.
— Не спорь, — сурово повторил офицер. — Если мы уйдем сейчас, опаснее будет во сто крат. И ты ничего не сумеешь сделать. Не в обиду тебе будет сказано, твоя светлость, ты в этих делах — что дитя малое.
— Ладно, — Иллари понимал, что офицер прав. — Удачи вам.
— Тебе удачи! — офицер улыбнулся ему, зубы на мгновение блеснули в вечернем сумраке. Потом он оставил Иллари и вернулся в трактир.
Иллари стоял молча. Рядом с ним послышался шорох. Он обернулся. Джет вкладывал меч в ножны.
— Пойдем, — сдавленно произнес Иллари. Джет безмолвно последовал за ним. Иллари казалось, что он задыхается. Ему и в голову прийти не могло, что разговор так обернется. И он не нашел нужных слов. Как легко приходят нужные слова в стихи, и как трудно — в разговор с людьми. Зато ненужные так и просятся на язык. Взять хоть последнюю перепалку с джетом. Ясное дело, парень обижен. И на кой ему вздумалось давить на него, да еще через вассальные отношения? Какой он этому мальчишке, в сущности, господин? А все же нет-нет, да и прорвется. Иллари очень беспокоило молчание джета, его безмолвная обида. Обида того, кто с мечом в руке готов был защищать его жизнь, невзирая на оскорбления. Что поделать, не умеет от разговаривать с друзьями. Не было у него друзей, кроме принца: кому можно доверять в этом змеюшнике, именуемом «Двор»? А принца так просто не обидишь. Странно, что он больше думает о джете, чем о принце. Неужели он так быстро забыл своего лучшего друга? Да нет же! Но почему обида джета занимает его мысли больше, чем спасение принца? Мысли... они с принцем никогда не обменивались мыслями. Неужели в этом дело? Неужели обиженный мальчик стал для него дороже лучшего друга?
— Ерунда, — спокойно произнес джет.
— Что? — не понял Иллари.
— Ерунда. То, о чем ты думаешь — бред. Я тебе не ближе и не дороже. Это просто другое. Со мной ты разговариваешь мыслями. А с ним ты в этом не нуждаешься. Вы и так друг друга понимаете.
Иллари воспрял духом.
— Знаешь, ты прав. И еще... я не хотел тебя обидеть.
— Извини, если я обиделся! — тихо засмеялся джет. — А теперь пошли отсюда.
— Куда?
— Куда-нибудь. Тебе ведь еще надо выиграть меч, не то тебя завтра выдерут. Забыл, твоя светлость?
Меч, который Иллари выиграл в кости у полупьяного солдата, заставил капитана Тайхай презрительно скривиться.
— Знаю, капитан, что для дела негоже. Но какой-никакой, а меч. С первого же жалованья раздобуду получше.
— Раньше раздобудь. Стража охраняет заложника. Если его попытаются похитить, сначала в дело вступает внешний круг, а затем уже мы.
Иллари не сомневался, что один только внутренний круг способен справиться с целой армией похитителей. Лучше бойцов, чем эти хорошенькие девочки, ему видеть не доводилось.
— Не знаю, что и делать, — жаловался он джету в промежутке между двумя порциями утомительной муштры. — Я думал, нам удастся хоть как-то проникнуть к принцу, а выходит, дело дохлое. Эти красотки внутри дворца всем заправляют. Внешний круг принца и не видит, все они. И еду ему сами готовят, и носят сами, чтоб кто чего в пироги не подсунул. И убирают у него в комнате, и спят с ним, и все, что хочешь. И прирежут сами в случае чего. И даже подкупить их невозможно. Как-то раз один дурак пробовал. Повешен на собственных кишках.
— Придется нам рассчитывать только на себя, — вздохнул джет.
— А на что еще мы могли бы рассчитывать? — удивился Иллари.
— Если бы мы могли повидаться с принцем, как я надеялся, мы могли бы рассчитывать на кое-какие чудеса.
— А зачем Мастеру Слов видеть его?
— Мастерство Слов тут ни при чем. Речь идет о совсем других чудесах. Ты никогда не слышал о Госпоже семи времен и пяти состояний?
— Что-то такое слышал... — Иллари наморщил лоб, пытаясь вспомнить. — Кажется, этой богине поклоняются в Междуречье.
— Неподалеку оттуда, но не там. И она не богиня, — покачал головой джет. — Госпожа Атаэ-те была до богов и будет после них.
— И чем же нам может помочь эта боги... Госпожа? — поинтересовался Иллари.
— Если захочет — всем. Говорят же тебе, она Госпожа. Пять состояний сейчас к делу не относятся, а вот семь времен — так даже очень.
— Перестань морочить мне голову и говори яснее, — взмолился Иллари. — Что это за семь времен такие? И откуда их столько?
— Ну, про седьмое я и сам не знаю. Это тайное время, его знают только посвященные в культ, да и то самые высшие. Остальные шесть — изволь. В языке народа Госпожи, кроме бывшего, настоящего и будущего...
— Прошлого, — механически поправил Иллари.
— Именно, что бывшего. Так вот, есть у них еще небывшее, ненастоящее и небудущее. Если ты чего-то не сделал, это не отрицание, а небывшее время.
— И какой же прок от этой любопытной грамматики?
— Любой. Это не грамматика, это жизнь. Госпоже Атаэ-те ничего не стоит поменять их местами. Сделать небывшее бывшим, а будущее — небудущим.
— Сделай милость, объясни поточнее. Ничего не понимаю в этой путанице.
— Поточнее? — джет задумался. — Ну, например, у тебя был друг. Это бывшее. И вот он тебя предает. Это настоящее. Можешь попросить Госпожу. Либо поменять настоящее на ненастоящее, где он тебя не предает, и ненастоящее станет настоящим.
— Понял, — сказал Иллари. — Не хочу.
— А если очень сердит, можешь попросить поменять бывшее на небывшее. На то, где он не был твоим другом. Или ты даже не был с ним знаком. Я такие вещи видел. Или, скажем, любит девушка парня, а он уже женат, и дети есть. Вот она и просит сменить только для себя бывшее, без смены настоящего. И тогда у нее есть воспоминания о том, что они любили друг друга и расстались по обоюдному согласию. Причем это стало бывшим только для нее. А парень живет себе спокойно, с ним ничего такого не было. Иногда, наоборот, меняют не для себя, а для кого-то. Ох, и жуткие воспоминания подсовывают иным людям — ты просто не поверишь! Однажды один человек убил ребенка. Поменять так, чтоб он остался жив, не удалось, да и вообще со смертью такой обмен редко удается. Так его отец поменял бывшее так, что убийца оставил улики.
— Опасные чудеса, — покачал головой Иллари.
— Еще бы не опасные! Да ведь Госпожа не на всякую просьбу отвечает. Я умею передавать просьбы, но боюсь, ничего не выйдет.
— Почему? — не понял Иллари.
— Я не могу просить помочь тебе освободить принца, это против правил. Я могу только просить ради самого принца.
— Так попроси.
