Интай окаменел почти сразу, вдоха за два.
Но мне этих двух вдохов хватило. Пинок, нанесенный каменному рту, освободил меня. Как не бывало тумана, лишавшего меня воли и чувств — я ощущал явственно и резко. Словно сорвали присохшую к ране повязку, сорвали с кровью, с мясом, и обнаженная рана вновь истекает живой кровью... живой... я живой... а Интай — мертвый. И я даже отомстить за него не могу... нету у меня ничего, никакого оружия, ничегошеньки у меня нету, а губы вновь слегка приотомкнулись... ах ты, мразь... землей бы могильной тебя накормить, трупоеда, железом холодным...
Железом.
Рука моя рванула осколок меча со связки амулетов.
— Получай, сволочь! — зачем-то заорал я то, что не успел крикнуть Интай, и швырнул осколок прямо в приоткрывшийся рот, в уже начавшийся шепот.
Вы никогда не слышали, как визжит умирающий камень? Я тоже не слышал. Это невозможно услышать — разве что телом. Запредельный каменный шепот сменился визгом, он пронизывал мое тело насквозь, холодный, тяжелый и кремнисто острый. Чудовищный рот искривился такой зверской гримасой боли, что от него откололись кусочки... а вот еще... сквозь губы протолкнулась струйка пыли — слюна?.. кровь?.. рвота?..
Нижняя губа разломилась пополам, обрушилась грудой щебенки, но верхняя еще подергивалась, и песок продолжал неудержимо течь.
Меня так и вынесло наружу.
Я рухнул на траву и покатился, пытаясь подавить тошнотный спазм... помню, я молотил по земле руками и ногами... кажется, молотил... и внутри меня камень визжал и выл, визжал и выл... и таяла, таяла перед моим мысленным взором опустевшая оболочка, подмигивая напоследок подбитым глазом... и цепенел мертвым холодом Интай... и мерзкий визг старался разодрать мое сердце в клочья, но так и не разодрал... а потом он смолк, и все вокруг смолкло, и сделалось тихо.
И тишина эта слезами заструилась по моим щекам.
Я мог не стыдиться своих слез и не прятать их, потому что Интай их все равно уже не увидит. Он и вовсе ничего уже не увидит... зачем, зачем мы только встретились? Зачем я, на его беду, пожалел голодного мальчишку? Разве не могла милосердная судьба позволить нам разминуться... а теперь у него никакой судьбы уже не будет, ни милосердной, ни лихой... никакой... за что? Боги, за что? Эй, Боги — вы меня слышите?
Нет, конечно. Довольно с вас и той милости, что вы оказали. Довольно и того, что Оршану малыш не достался. Потому что Оршана больше не было. Я знал это твердо, вне намека на сомнение, я не только умом — всем телом своим знал, что Оршана нет. И не только здесь, а и вообще нигде. Совсем нет. Наверняка ведь Боги считали, что один каменный мальчишка — ничтожно малая плата за избавление от Пожирателя Душ.
Боги, может, и считали... а я — нет.
Потому что Богам невдомек, что значит «насовсем» и «никогда». А я всего лишь человек, и я знаю, что это такое. Или я только думал, что знаю... я ведь думал, что Интай — последний мой ученик, а оказалось, это я у него последний учитель. И ведь ничему-то я его толком и не научил. Так, руками-ногами дрыгать. А когда действовать нужно, вся моя наука с непривычки девается невесть куда, и все равно он плюхи навешивает или пенделей дает... зато вовремя, а это само по себе дорогого стоит. Настолько вовремя, что впору в нем не талант бойца заподозрить, а совсем другой. Волшебное просто чутье на своевременность... а что, если и вправду? Тогда ему не у меня, ему у Кеану учиться следовало... при прочих Интаевых замашках — о-ох... могу себе представить: Мастер Магического Подзатыльника, прошу любить и жаловать... да, а ведь Кеану в такой просьбе не отказал бы. Ему и самому наверняка любопытно будет... вот как вернусь, непременно с ним переговорю...
А-а, проваль...
Как ни странно, никогда прежде я не думал о будущем. Слишком уж много забот наваливалось на меня в настоящем. Я всегда был здесь и сейчас. Пожалуй, иногда мне случалось подумать о прошлом, чтобы понять, отчего и как из него проистекло настоящее, но о будущем — ни разу.
А теперь я сидел и впервые в жизни думал о будущем.
О будущем, в котором не было Интая.
В котором я не стану просить Кеану принять Интая своим подмастерьем... странно — никогда прежде мне еще не доводилось передавать своих учеников в другие руки... Интай был бы первым... если бы не...
Будущее виделось мне ослепительно огромным... но во всем его просторе не было места для одного-единственного мальчишки. Нет — оно было маленьким, крохотным, как острие иглы. Иглы вызова, который мне и бросить некому... потому что враг уже повержен... а Интай мертв.
Тихо прошелестела и смолкла трава.
Я поднял голову.
Ко мне обычной своей нетерпеливой походкой шел Кеану.
— Перелинял? — бесцветным усталым голосом спросил я. Не знаю, зачем спросил. Зачем и вообще задавать вежливые вопросы о том, что разумеется само собой.
Вместо ответа Кеану втянул воздух сквозь зубы и прищурился.
— Рассказывай, — велел он.
Как и я, он не тратил лишнего времени на приветствия — и меня это не удивило. Здороваться, раскланиваться... действия из другого какого-то мира. Мира, где совершенно неважное считается важным. Возможно, такой мир и неплох, но я оставил его... или это он покинул меня?
А, проваль... да какая разница!
Странно, что Кеану — плоть от плоти того, прежнего мира — остался в моем... или не странно?
— Рассказывай, — с нажимом повторил Кеану.
— Я тебе лучше покажу, — проговорил я, с усилием подымаясь.
Кеану в моем водительстве не нуждался. Покуда я воздвигал себя прямо, он вошел в пещеру и крикнул мне оттуда: «Лучше не лезь под руку, слышишь? Погоди снаружи!»
Хорошо, Кеану, я не буду лезть под руку. Я подожду снаружи. Я не против, я хоть всю свою оставшуюся жизнь готов прождать снаружи. Мне нечего ждать... но ты прав... прав...
Немного погодя Кеану выбрался из пещеры, на ходу цепляя на связку дрожащими руками сразу четыре амулета. Лицо его резко осунулось; глаза блестели остро и сухо.
— А теперь садись, — потребовал он, утомленно опускаясь на согретый солнцем валун, — и все- таки рассказывай. Подробно.
Тело мое внезапно показалось мне таким тяжелым, словно по жилам его тек вместо крови жидкий свинец.
— Подробнее, — перебил меня Кеану на второй же фразе, выдавленной с чудовищными запинками. — С самого начала. С первого дня пути.
Кеану... нет, я знаю, что ты прав... что так нужно... я сейчас... сейчас...
Одно счастье, что глядел Кеану не на меня, а куда-то в сторону. Иначе я и слова сказать бы не смог.
— Так по клинку и врезал? — молвил он отсутствующим голосом. — Да... уже странно. Продолжай.
Я повиновался.
— Поленом по хребту, — задумчиво повторил следом за мной молодой маг, сцепив узкие пальцы. — Понятно. Необыкновенно талантливый мальчик.
Значит, прав я оказался в своей догадке! Прав... к чему теперь вся моя правота?
Я попытался сглотнуть — и не смог.
Кеану протянул руку и коснулся моего лба.
— Продолжай, — вновь велел он, отчего-то слегка задыхаясь.
Я рассказал ему все и замолчал. Теперь ведь уже можно, правда? Можно больше ничего не говорить?
— Редкостный талант, — помолчав, вздохнул Кеану. — Просто на удивление. Самородок. Тебя он
