спас, это вне сомнений. Жаль, я не знаю, сумеешь ли ты спасти его...
Мне показалось, что я ослышался. Или ослышался, или... нет, Кеану никогда не стал бы шутить подобными вещами!
— Ему еще можно помочь? — сиплым от внезапной надежды голосом спросил я.
Кеану молча глядел на меня в упор.
— Да отвечай же! — взмолился я.
Кеану по-прежнему молчал.
— А ну, говори! — взвыл я. — Или я тебя просто убью.
— Не убьешь, — возразил Кеану. — Один раз уже убивал — не убил. И ничего я тебе не скажу сейчас. Слишком многое от тебя в этом деле зависит — а ты в себя, в горе свое с головой ушел. Я буду над тобой измываться, пока ты из себя не выйдешь. Хотя бы настолько, чтобы дать мне подзатыльник. Тогда и поговорим.
— Я очень быстро выхожу из себя, — мрачно пообещал я. — Тебе все еще нужен подзатыльник?
Кеану оценивающе взглянул на меня.
— Пожалуй, нет, — признал он и на всякий случай слегка отодвинулся.
Он снова умолк, но теперь уже явно не в издевку, а приводя мысли в порядок.
— Спасти парнишку можно, — тщательно подбирая слова, произнес он. — Теперь, когда Оршан убит полностью и бесповоротно...
— Что значит — полностью? — перебил я его, хотя и знал ответ... но мало ли что я знал. Мне нужно было услышать подтверждение из уст настоящего мага.
— Полностью — значит, совсем, — терпеливо разъяснил Кеану. — Когда Лиах накормил Его ножом, Оршан был ранен, но и только. А ты Оршану не просто железяку скормил. Кстати, ты мог и не хоронить остальные осколки клинка так старательно. Они безопасны. Если волшебная вещь ломается, вся магия всегда остается в том обломке, который владелец уносит с собой. Этот осколок посильней целого меча оказался. Не знаю, смог бы ты целым мечом убить Оршана не только здесь, но и там. А осколок убил Его во всех мирах.
Вот оно, значит, как. Не только жизнью, но и победой я обязан Интаю. Не вздумай он посмотреть на волшебный меч... и ведь осколок тоже он отыскал...
— Очень талантливый парнишка, — словно прочитав мои мысли, эхом подхватил Кеану. — Тебе очень повезло, что ты его встретил.
— Ему зато — не очень, — отрезал я.
— От тебя зависит, — напомнил Кеану. — Теперь, когда Оршан убит — только от тебя.
— Говори, — попросил я. — Пожалуйста. Я все сделаю, все...
— Если сумеешь, — осадил меня Кеану. — Тут одной доблести недостаточно. А желание жизнью пожертвовать и вовсе не при чем.
А что нужно? Что?!
— Интая еще можно вызвать из камня, — медленно и внятно говорил Кеану. — Только позвать надо правильно.
— Что значит — правильно? — спросил я, ибо кеану вновь умолк.
— Правильно... — Кеану криво усмехнулся. — Одну и ту же молодую женщину один мужчина зовет «любимая», другой — «невестка», третий — «сестра», четвертый — «доченька», пятый — «мама»... правильно — это значит, правильно.
— Понимаю, — кивнул я.
— Хорошо, если так, — вздохнул Кеану. — Потому что звать его придется тебе. Я ведь его живым даже не видел ни разу. И у тебя есть только три попытки. Не сумеешь — быть ему камнем навеки.
У меня пересохло в горле.
— Подумай хорошенько, — предложил мне Кеану. — Не торопись.
Я молча затряс головой. Думать я могу хоть до старости, хоть до смерти... и что надумаю? Которое слово — единственное — окажется правильным?
Но я должен, я обязан его найти.
Их слишком много, они толпятся, тесня друг друга, оттирая и отталкивая... которое?
Интай, мы ведь победили — слышишь? Мы победили... неужто лишь затем, чтобы ты навек остался памятником собственной победе? Я иду, я иду уже... слышишь?
Сам не упомню, как оказался в пещере. Узкий солнечный луч щекотал каменное крошево на полу. Часть обломков истончилась уже до щебенки, кое-где и до песка... понятно, откуда взялась пыль, покрывающая босые каменные ноги Интая.
Я крепился, что было сил — но при виде этой пыли самообладание разом покинуло меня.
— Мальчик мой... — судорожно выдохнул я. — Боги милосердные...
Ладонь Кеану запечатала мой рот с размаху. Свирепый удар разбил мне губу... и только ощутив солоноватый привкус крови, я понял, что натворил.
— Ты, придурок, — шипел Кеану, от ярости позабыв все и всяческие хорошие манеры. — Ты только что использовал две попытки! Маг, уже проявивший свой дар, не мальчик — запомни! А уж Богами он всяко не может быть. Даже милосердными.
Я хотел отвести его руку — и не сделал этого. Кеану сам отнял руку, когда мои слезы покатились по его пальцам.
Две попытки!
Кеану — тот бы на моем месте мигом бы сообразил, а я...
А я молчу — чтобы моя ошибка не стала непоправимой.
Интай, я не могу, я не должен тебя подвести. Я не могу допустить, чтобы ты остался камнем. Чтобы для тебя так никогда и не сбылось никакого «завтра». Это ведь не я, а ты заслужил завтрашний день! Это ты вручил мне осколок... и ты не дал мне уйти прямиком Оршану в пасть... и снова не дал мне уйти... это я должен был оттолкнуть тебя, заслонить, а не ты меня, я — слышишь? Напрасно ты звал меня мастером... я не исполнил своего долга. Подумаешь, научил мальчишку руками махать, вовремя дышать да правильно стоять... какая, в сущности, жалкая малость! Вот я за время пути и впрямь многому от тебя научился... да только спасибо сказать за науку уже некому...
Понимание ледяным ознобом окатило мою спину.
Теперь я
Вот что хотел сказать и не сказал Ирхада в день моего Посвящения!
Сам поймешь. Да.
На то нам и ученики, чтобы было у кого учиться.
Верно, Спящий Патриарх?
Можешь не отвечать. Я и сам знаю, что верно.
Я резко выдохнул, сделал новый вдох и шагнул вперед.
— Учитель, — позвал я без тени сомнения.
Первая трещина кривой улыбкой рассекла неподвижность камня. Вторая наотмашь полоснула наискосок, от плеча к поясу. Гранит морщился и отслаивался, словно короста, отпадая сухими розовато- серыми болячками, все быстрее и быстрее, потом и вовсе торопливо распался облаком пыли.
— Ты меня звал? — спросил Интай, вышагнув мне навстречу из каменной пыли и оглушительно чихнул. — Где... апчхи!.. где эта мерзость? Что случилось?
— Уже нигде, — ответил я, не зная, то ли поклон ему отдать, то ли просто сгрести в охапку. — Оршан убит. И... тебе не послышалось. Именно тебя я и звал.
Осталось досказать совсем немногое.
В школе меня встретили как после обычной отлучки, без криков и суматохи. Кеану, даром что линял, озаботился послать письмо Тхиа с просьбой одолжить Патриарха для какого-то семейного дела. Да и не так я долго пробыл в отсутствии, как мне показалось.
Я волей-неволей тоже взялся за перо. Должен же я был отписать Ларрану, вассалу своему и
