Это ведь несомненное чудо, а от чуда поневоле и ждешь чего-то таинственного, необычного... чудесного, одним словом. А между тем зрелище, открывшееся взору Байхина, оказалось на поверку будничным донельзя.
Вход в гору преграждали чугунные решетчатые ворота, изукрашенные так замысловато, словно их сняли со стены дома худородного провинциального дворянчика с большими деньгами, весьма дурным вкусом и могучим самомнением. За время странствий с Хэсситаем Байхин подобных ворот навидался без счета — обычно они предвещали заезжим киэн деланно-холодный прием, обильную еду и скудную плату. Байхину даже померещилось на миг, что к решетке вот-вот подойдет коренастый привратник и спросит преисполненным важности голосом: «Кто такие будете?» Хотя нет, не станут привратники нос задирать... а вот, к слову сказать, и они — трое загорелых чуть не дочерна жилистых парней с такими ушлыми физиономиями, что только держись! Нет, эти важничать не станут. Зато можно пари держать, что за право пройти в ворота они исхитрятся слупить с путников столько, что даже бывалым таможенникам останется разве что языком цокать от восхищения. Вон как Хэсситай весь подобрался! Он здесь хотя и не впервой, повадки здешних проглотов хотя и знает — а ведь и его они дочиста обдерут, стоит ему зазеваться.
— День добрый, почтеннейшие, — первым поздоровался Хэсситай, сопроводив свои слова учтивым, но неглубоким поклоном. А ведь и верно: любой другой поклон обошелся бы странствующим киэн в лишние деньги. Надменный богач едва наклонит голову, а то и вовсе поклона не отдаст... с такого человека есть что взять — и ведь возьмут! Запуганный бедняк и кланяться станет низко... взять с него почти что и нечего, да зато и возмущаться, а уж тем более жаловаться этот затюканный бедолага не посмеет — у такого и вовсе отберут последнее.
— И вам того же, — нестройно откликнулись привратники. Один из них, на вид чуть постарше остальных, лениво поднялся и неспешно, слегка враскачку подошел к Хэсситаю.
— Оба идете? — деловито поинтересовался привратник. Хэсситай кивнул.
Привратник цепким взглядом окинул обоих киэн, не упустив ничего. Одежда хоть и ношеная, зато нигде не чинена, не латана... дорожные котомки тоже крепкие на вид, хоть и поистертые... похоже, эти двое путников не бедствуют, и кошельки у них, по всей вероятности, пузатенькие... то-то славно!
Славно, да не совсем. И тот, что помладше, не простофилей глядит, а уж о старшем и говорить нечего. Да и рожа его хитрая вроде смутно памятна... бывал он здесь раньше, что ли? Тогда его навряд ли удастся нагреть. Да и силой страннички не обижены: плечо крутое, глаз решительный... ох, стоит ли связываться? Попытаться, конечно, можно... но и в случае неудачи тоже пенять нечего.
И привратник приступил к выуживанию денег.
— Повозку не желаете? — зазывно махнул он рукой в сторону крытого сарая.
— Да нет, благодарствуйте, — невозмутимо ответствовал Хэсситай с чуть заметной усмешкой.
— Может, лошадей или осликов? — радушным тоном продолжал привратник.
— Да нет, мы преотлично пешком пройдемся, — возразил Хэсситай, усмехаясь малость приметнее — самую малость.
Привратник несколько приуныл: путник явно знает, во что обходятся услуги по перевозке. Опытный, бестия! Однако и отступаться привратнику не хотелось.
— Может, тачку — кладь у вас вроде как тяжелая? — сочувственно произнес он. — Мыслимое ли дело — пешком тяжести таскать? Или повозку все-таки?
— Незачем, любезнейший, — молвил Хэсситай. — Люди мы привычные, да и спешить нам некуда.
— Некуда так некуда, — буркнул привратник, разом утратив всю свою слащавую любезность. — Товары какие везете?
— Никаких, — с прежней невозмутимой вежливостью отозвался Хэсситай. — Да вот, извольте сами взглянуть...
Он скинул котомку с плеча, улыбаясь так широко и чистосердечно, что привратник аж перекривился от разочарования: коль скоро путник и вовсе не страшится досмотра — тут уж одно из двух. Либо это прожженный контрабандист, которого обыскивай не обыскивай — все едино. Либо у него, поганца, и впрямь при себе нет ничего, что облагается таможенным сбором. В любом случае поживиться тут нечем. И добро бы еще попался простак несмышленый, который и знать не знает, за что он обязан выкладывать свои кровные денежки, а за что никакой платы с него взимать не полагается. Эдакий лопух сам так и просится, чтобы его надули и обобрали. Так ведь этот холодноглазый верзила — путник бывалый и наверняка все таможенные хитрости вдоль и поперек изучил... а ну его совсем!
Привратник перевел взгляд на Байхина со вновь было вспыхнувшей надеждой. Однако тот, наблюдая за своим мастером, давно уже уразумел, что к чему, и протянул свою котомку для осмотра с такой же точно улыбчивой готовностью.
Хэсситай, стоя в стороне, выразительно примкнул ресницы в знак одобрения.
Привратник с отвращением уставился на протянутую ему котомку и разочарованно засопел.
— Значит, так, — подытожил он, насопевшись вдосталь. — Облагаемых пошлиной товаров не везете, телегу или там лошадей нанимать не будете... так что следует с вас только воротный сбор, пограничный сбор и плата за сам переход. Это будет, — забормотал он, делая вид, что подсчитывает, — за двоих это будет...
Хэсситай устремил на него взгляд, исполненный откровенной иронии. Привратник смешался. Почти против воли он назвал настоящую сумму — и был готов сам себя искусать от огорчения. Однако когда Хэсситай, подкинув кверху развязанный кошелек, щелчком выбил из него точнехонько надлежащую сумму, да еще и поймал свободной рукой сверкнувшие в воздухе деньги, не глядя, — тут уж привратник только ахнул да мысленно похвалил себя за небывалую покладистость. Не стоит связываться с этими странными путниками, ну никак не стоит. Пусть их и меньше на одного, чем привратников... а все-таки разумнее поберечься.
Он пересчитал деньги, спрятал их в привесной кошель, подошел к чугунной решетке, отомкнул замок и натужно потянул за воротину. Послышался тяжелый скрежет, и ворота нехотя отворились.
— Доброго вам пути, — тяжело дыша, промолвил привратник.
— И вам счастливо оставаться, — все с той же безмятежной доброжелательностью ответствовал Хэсситай и шагнул в проем.
Байхин, беззвучно смеясь, последовал за ним.
— Похоже, мы дешево отделались, — произнес он вполголоса, когда ворота, гулко громыхнув, сомкнулись позади.
— Ты не больно-то радуйся, — хмыкнул Хэсситай. — Нас на выходе точь-в-точь такие же обиралы поджидают. Совсем охамели. Через Подветренный Хребет переходов мало, а безопасных так и вовсе ни одного. Поневоле внутренним переходом пойдешь. Вот привратники и пользуются, живоглоты. И крепко, скажу я тебе, наживаются. Обычно тут такие толпы собираются — в глазах темно! Это мы с тобой в межлюдье угодили: летние караваны уже прошли, зимний путь еще не установился. А вот как осенняя распута кончится, как подморозит хоть малость... косяком народ пойдет в ворота ломиться. У привратников руки замлеют деньги считать.
— А откуда этот переход вообще взялся? — спросил Байхин, с любопытством озираясь по сторонам.
Он полагал, что из щелястых выступов должна сочиться сырость... что в глубине горы беспременно должна царить холодная затхлая духота... ну и темень, конечно. Ничего подобного! Под ноги ему сам собой стелился ровный, как половица, камень. Стены сухие, чистые, без единой щербинки. Через каждые двадцать шагов в стену понатыкано что-то наподобие тростей с округлым набалдашником, источающим приятный свет навроде того, которым маги пользуются. И не сыро кругом, и не холодно, и дышится свободно — если и не совсем как на солнечном лугу, то все же не как в подземелье.
— Его что, маги строили? — высказал догадку Байхин, осмотрясь как следует.
— Ну что ты, — улыбнулся Хэсситай. — Прорезать гору насквозь не всякому магу под силу. Магов, способных на такое, по пальцам пересчитать можно... и с большинством из них не стоит связываться. Себе дороже. Нет, этот переход продолблен вручную.
Байхин снова окинул взглядом гладко вытесанные стены — и содрогнулся, представив, сколько человеческого труда, а то и жизней поглотило это сооружение.
