Она накрыла мою руку своей ладонью.
– Руфь, дорогая, мне нужна твоя помощь.
– Я это знаю и отведу тебя к хорошему врачу.
На мгновение мне показалось, что мама сейчас ударит меня.
– Аккуратней. И оставь этот покровительственный тон.
– Конечно, я помогу тебе, Сэл. Успокойся. Ты же знаешь, что я для тебя все сделаю. Что ты хочешь?
Прежде чем ответить, она покрутила в пальцах стакан.
– Я хочу, чтобы ты попыталась отыскать для меня Ромера.
ЕВА СИДЕЛА в конференц-зале агентства. Дождь лил как из ведра, с таким шумом, что, казалось, по оконному стеклу пригоршнями швыряли камушки. За окном темнело, и в домах напротив везде зажгли свет. Но в конференц-зале света не было – наступили странные преждевременные зимние сумерки. Ева взяла со стола карандаш и стала стучать концом, на котором была резинка, по большему пальцу левой руки. Она старалась удержать в памяти образ лейтенанта Йооса, по- мальчишески убегавшего от преследователей на автомобильной стоянке в Пренсло: вот он делает легкий рывок, а затем спотыкается и хромает.
– Он сказал «Амстердам», – глухим голосом повторила Ева. – А должен был сказать «Париж».
Ромер пожал плечами.
– Просто ошибка. Глупая ошибка.
Ева старалась говорить спокойно, не срываясь.
– Я делала только то, что мне было приказано. Вы всегда сами говорите об этом. Правило Ромера. Вот почему мы всегда пользуемся двойными паролями.
Ромер встал, пересек комнату, подошел к окну и стал смотреть на огни в домах напротив.
– И не только поэтому. Это заставляет держать всех в тонусе.
– А вот с лейтенантом Йоосом так не получилось.
Ева вспомнила тот полдень – полдень вчерашнего дня.
Когда она добралась до отеля «Виллемс» и узнала, что Ромер уехал, она немедленно позвонила в
– Чем вы там занимались?
Ева добралась до Остенде самостоятельно рано утром следующего дня (двумя автобусами от Пренсло до Гааги, где долго дожидалась ночного поезда до Брюсселя) и сразу направилась в офис. Ни Ангус Вульф, ни Блайтсвуд ничего не сказали ей о том, что случилось; только Сильвия взяла ее за руку, когда никто этого не видел, и прошептала: «С тобой все в порядке, дорогая?» И поднесла палец к губам. Ева улыбнулась и кивнула.
В полдень Моррис сказал, что ее ждут в конференц-зале, там она застала Ромера. Он прекрасно выглядел в темно-сером костюме и белоснежной рубашке со строгим галстуком. Могло показаться, что он готовился к какому-то официальному выступлению. Он указал Еве на стул и сказал:
– Расскажи мне обо всем, вплоть до мельчайших подробностей.
Ее рассказ, как ей показалось, был чрезвычайно подробен, а Ромер сидел, внимательно слушал и кивал, время от времени переспрашивая. Он ничего не записывал. Теперь Ева смотрела, как он, стоя у окна, водил подушечкой указательного пальца по стеклу вслед дождевой капле.
– Итак, – произнес он не оборачиваясь, – один человек погиб и два британских разведчика в немецком плену.
– Это не моя вина. Вы сами сказали, что я буду вашими глазами и ушами.
– Они просто любители, – сказал Ромер. Презрение в его голосе сделало фразу очень резкой. – Дураки и любители, начитавшиеся шпионских романов. «Большая игра!» – меня блевать от этого тянет.
Он снова повернулся к ней лицом.
– Такая удача для Sicherheitsdienst[26] – они были, наверное, просто удивлены той легкостью, с которой им удалось обмануть и захватить двух важных британских секретных агентов, а потом перебросить их через границу. Мы, должно быть, выглядим полными идиотами. Мы и
Он замолчал и снова задумался.
– Ты говоришь, Йооса определенно убили?
– Я уверена в этом. Они стреляли в него четыре или пять раз. Но до этого я никогда не видела, как убивают человека.
– Но, тем не менее, они забрали с собой его тело. Интересно.
Он внезапно обернулся и показал на нее пальцем.
– А почему ты не предупредила англичан, когда Йоос ошибся с отзывом? Ты могла предположить, что Йоос – это часть немецкого плана. Он мог работать заодно с ними.
Ева сдержала свой гнев.
– Вы знаете, что мы обязаны были сделать. Правило гласит: выходи из игры – и немедленно. Чувствуешь, что-то неладно – не медли, не оценивай правоту своих действий, не старайся исправить положение вещей. Просто уходи, тут же. Что я, собственно, и сделала. Если бы я отправилась в конференц-зал, чтобы предупредить их… – Она попыталась рассмеяться. – Там с ними, между прочим, были еще два немца. Не думаю, что в таком случае я сидела бы здесь и разговаривала.
Ромер ходил кругами, потом остановился и посмотрел на нее.
– Да, ты права. Ты совершенно права. То, что ты сделала, – с оперативной точки зрения – было совершенно правильно. Все вокруг тебя совершали ошибки и вели себя, как законченные идиоты.
Он одарил ее своей широкой белозубой улыбкой.
– Все ты сделала правильно, Ева. Хорошая работа. Пускай они теперь за собой дерьмо вычищают.
Она встала.
– Мне можно идти?
– А может, пройдемся? Пойдем, выпьем за твое крещение огнем.
Они сели на трамвай, который довез их до La Digue,[27] длинной и впечатляющей морской эспланады вдоль линии прибоя, с большими отелями и пансионами. На одном конце ее выделялось огромное казино «Курсаал», построенное в восточном стиле, с куполами и высокими арочными окнами игровых комнат, бального и концертного залов. На другой оконечности мягко изогнутого променада высилось громадное здание гостиницы «Ройял палас». Все кафе на террасах «Курсаала» были закрыты, поэтому они прошли в бар гостиницы «Континенталь». Ромер заказал себе виски, а Ева выбрала сухой мартини. Дождь перестал, и вечер постепенно посветлел настолько, что они смогли увидеть мерцающие огни парома, медленно проплывавшего мимо. Ева чувствовала, как алкоголь делал ее легкой и спокойной. Она слушала, как Ромер без конца повторял события «инцидента в Пренсло» – так он назвал произошедшее – предупреждая Еву, что ей, возможно, придется добавить что-то или подтвердить факты, указанные им в докладе, который он намеревался представить в Лондоне.
– Школьники справились бы с таким делом лучше этих дураков.
Он все еще размышлял о некомпетентности британских агентов – как будто фиаско было, так или иначе, проявлением его собственной слабости.
Ева поинтересовалась:
– Почему они договорились встретиться так близко от германской границы?
Ромер покачал головой, выражая полную досаду.
– Да потому что, милочка, мы воюем с Германией.
Он попросил официанта налить ему еще.
– Они все еще смотрят на это как на какую-то игру, в которой всегда можно будет побеждать, проявляя определенные английские качества – играть только честно, проявлять смелость и отвагу.
Ромер замолчал и опустил взор.
– Ты даже представить себе не можешь, как мне было тяжело, – сказал он, внезапно осунувшись и
