– Хорошо. Но они всего лишь журналисты.
– Никто в наше время не может быть «всего лишь».
– Правило Ромера?
Он прищелкнул пальцами и встал.
– Твоя заметка «Учения немецкого военного флота у берегов Аргентины» пошла хорошо. Она вызвала большое недовольство в Южной Америке, протесты посыпались отовсюду.
– Вот и замечательно, – сказала она уныло. – Курочка по зернышку клюет.
– Не грусти, Ив. Кстати, «наш великий и всемогущий» хочет видеть тебя. В закусочной «Эльдорадо» через пятнадцать минут.
Ева прождала Ромера в закусочной целый час. Эти встречи по служебной надобности казались ей очень странными. Так хотелось поцеловать его, коснуться его лица, подержаться с ним за руки, но вместо этого они обязаны были соблюдать правила приличия.
– Извини, что опоздал, – сказал Ромер, садясь напротив. – Ты знаешь, такого еще не было в Нью-Йорке, но мне кажется, за мной был «хвост». Может быть, даже два. Мне пришлось пойти в парк, чтобы убедиться в том, что я оторвался от них.
– Но кто мог приставить к тебе «хвост»? – Ева протянула под столом ногу и потерлась носком туфли об его икру.
– ФБР. – Ромер улыбнулся. – Мне кажется, Гувер озабочен ростом наших рядов. Ты видела Британский центр? Монстр из романа «Франкенштейн». Эй, ты лучше прекрати это, а то я возбуждаюсь.
Он заказал кофе, Ева попросила еще одну пепси-колу.
– У меня есть для тебя дело, – сказал Ромер.
Она прикрыла рот пальцами и тихо произнесла:
– Лукас… я так соскучилась.
Ромер пристально посмотрел на нее, она выпрямилась.
– Я хочу, чтобы ты съездила в Вашингтон. И познакомилась там с человеком по имени Мэйсон Хардинг. Он работает в пресс-центре Гарри Гопкинса.
Ева прекрасно знала, кем был Гарри Гопкинс. Правой рукой Рузвельта. Номинально его должность называлась министр торговли, но на самом деле он был советником ФДР, его посланником, помощником, глазами и ушами.
– Итак, я должна познакомиться с Мэйсоном Хардингом. Зачем?
– Обратись в пресс-центр – скажи, что ты хочешь взять интервью у Гопкинса для «Трансокеанской прессы». Возможно, тебе ответят отказом, но кто знает? Главное – это выйти на Хардинга.
– И что потом?
– Я тебе скажу.
Ева почувствовала легкий трепет приятного ожидания; то же самое ощущение она испытала, когда Ромер в Пренсло отправил ее одну в город. Странная мысль пришла ей на ум: «А может быть, мне на роду было написано стать шпионкой?»
– Когда мне ехать?
– Завтра. Договорись обо всем сегодня.
Ромер передал ей клочок бумаги с вашингтонским номером телефона.
– Это прямой номер Хардинга. Найди хорошую гостиницу. Может быть, я появлюсь и нанесу тебе визит. Вашингтон – интересный город.
И тут она вспомнила о вопросах Морриса.
– Ты знаешь что-нибудь об убийстве Некича?
Наступила короткая пауза.
– Кто тебе сказал об этом?
– Об этом было напечатано в «Вашингтон пост». Моррис спрашивал меня – он хотел знать, говорят ли что-нибудь об этом мои друзья из ТАСС.
– А при чем здесь Моррис?
– Я не знаю.
Ева почти физически ощущала, как работал его мозг. Сознание Ромера нащупало какую-то связь, какое-то сопряжение, которое показалось ему странным. Выражение его лица изменилось: он надул губы и скорчил гримасу.
– Зачем Моррису Деверо интересоваться убийством, совершенным НКВД?
– Так это все-таки было убийство, а не самоубийство. – Ева пожала плечами. – Он сказал мне, что должен был встретиться с этим человеком – Некичем.
– Ты уверена?
Она заметила, что Ромеру все это показалось необычным.
– Я должен был встретиться с ним сам.
– Может быть, вы оба были должны сделать это. А я просто не очень поняла Морриса.
– Я ему позвоню. Послушай, мне нужно идти. – Ромер наклонился вперед. – Позвони мне сразу, как войдешь в контакт с Хардингом.
Он поднес чашку с кофе к губам и тихо сказал ей что-то ласковое. Еве очень хотелось понять что, но она не смогла разобрать слов.
«Всегда прикрывай свой рот, когда нужно передать что-то важное». Это было еще одно правило Ромера, направленное против тех, кто читал по губам.
– Мы назовем это – «Операция Эльдорадо». Хардинг будет «Золотом».
Он поставил чашку на стол и пошел заплатить по счету.
7
Super-jolie nana
Я ОЧЕНЬ НАДЕЯЛАСЬ, что сегодня Хамид отменит занятия – возможно, даже попросит, чтобы ему сменили учителя, но из «Оксфорд инглиш плас» никто не звонил, поэтому я занималась с Югом немного рассеянно, стараясь не думать о неуклонно приближавшемся часе, когда мне снова придется встретиться с Хамидом. Юг, казалось, не замечал моего странного волнения и значительную часть урока рассказывал мне по-французски о каком-то большом аббатстве в Нормандии, которое он однажды посетил. В нем жили исключительно полные женщины.
Потом я вывела Юга на лестничную площадку за кухонной дверью, и мы стояли на солнце, глядя вниз на сад. Моя новая садовая мебель – белый пластиковый стол, четыре пластиковых стула и нераскрытый светло-вишнево-фисташковый зонтик – стояла в самом его конце под платаном. Господин Скотт делал зарядку, прыгая между клумб. Он был похож на садового гнома в белом халате, пытавшегося ногами пробить поверхность земли, чтобы выпустить наружу бурлящую лаву. Он махал руками, подпрыгивал, делал наклоны в стороны, а потом повторял упражнения снова.
– Кто этот сумасшедший? – спросил Юг.
– Мой домовладелец и дантист.
– Ты позволяешь этому лунатику лечить свои зубы?
– Он самый здравомыслящий человек из всех, кого я когда-либо знала.
Юг попрощался и принялся спускаться вниз по лестнице. Я оперлась задом на балюстраду, наблюдая, как господин Скотт перешел к дыхательным упражнениям (он касался коленей, закидывал руки назад и раздувал легкие). Я услышала, как Юг столкнулся с Хамидом на дорожке, которая шла вдоль дома. Превратности акустики – тон голосов и близость кирпичной стены – донесли их разговор ко мне на лестничную площадку.
– Bonjour, Хамид.
– Bonjour.
– У нее сегодня странное настроение.
– У Руфи?
– Да. Она какая-то не такая.
– А…
Наступила пауза. Я услышала, как Юг прикуривает.
– Она тебе нравится? – спросил Юг.
