замер. Да, именно здесь закопали передохших собак, но не только их… Он вынул нож и принялся раскапывать могилу.
Крот уже совсем раскис, и Середин дал знак хозяйке, что мед пора бы убрать. Женщина ловко попрятала корчаги, поставив вместо них кувшины с квасом и морсом.
– …и-и, эта, схоронилися мы в камыше, значит…
– И правильно сделали, – одобрил Олег, с трудом поднимая мужика с лавки, – а сейчас надо в засаду сесть. Вороги, не ровен час, нагрянут.
– Голуба ты моя, – припал Крот головой к его груди, – да я с тобой… Где моя бронь? – рявкнул он неожиданно, поворачиваясь и оглядывая мутным взглядом домашних.
– Все готово, отец. – Старший сын поднес на вытянутых руках кольчугу.
– Ага…
Крот сложил руки над головой, Середин кивнул парню.
– Давай.
Крестьянин подался вперед, ныряя в кольчугу, как в омут. Сын расправил ее. Кольчуга обтянула раздобревшее тело. Жена широким ремнем опоясала старосту, Середин прицепил к поясу меч и повел хозяина к дверям.
– Меду прихвати, – зашептал ему Крот, оглядываясь на жену.
– Обязательно, – согласился ведун и прихватил со стола кувшин кваса.
– Ты уж там пригляди за ним… – Голос хозяйки дрогнул, на глаза навернулись слезы.
– Все будет хорошо, – постарался успокоить ее Середин.
Он услышал, как изнутри грохнул засов, чем-то подперли дверь. Староста качнулся – Олег поддержал его под руку и повел к калитке. Крот бормотал, что ночь темна, но это хорошо – именно такую ночь и любит печенег, «али еще какой живоглот». Длинный меч чертил за ним в песке извивающуюся борозду. Странно выглядела деревня с мерцающими огоньками лучин, будто в окнах отражались звезды, почему-то принявшие красноватый оттенок. Мужик шагал широко, останавливаясь иногда, чтобы припасть к кувшину с квасом, который Середин отдал ему.
– Слабоват медок, – бормотал Крот, шумно отдуваясь, – не настоялся. А где поджидать будем ворога?
– У Окоши.
– Ага, правильно. Хоромина пуста, а они и не знают. – Крестьянин захихикал, но оборвал себя, прижав палец к губам: – Тсс, тихо. Тишину блюсти надо…
Олег услышал быстрые шаги, прислонил мужика к плетню и кинул руку за спину, на эфес сабли.
– Ведун, ты? – тихо спросил Невзор.
– Я. Что случилось?
Невзор зашептал ему на ухо об увиденном. Середин обернулся к старосте:
– Крот, есть в вашей деревне беспалый мужик? На правой руке трех пальцев не хватает.
– Есть, – кивнул тот, – кузнец наш. Эх, кузнец-молодец! Как коня подувать… подкнуть… подкует, так конь и сам рад-радешенек! Скачет, прыгает от радости. А подковы! О-о…
– Что с кузнецом? – спросил Середин.
– Лежит в яме, где псы зарыты. Сгнил совсем, – ответил Невзор.
– Крот, когда у кузнеца жена померла?
– Дык, одна из первых, значит. В начале лета, а то и весной еще. А уж баба была, я те скажу! Бывало, идет мимо…
– Невзор, веди его в дом Окоша. Сидите там, пока я не подойду. Крот, – он передал мужика с рук на руки Невзору, – вот, друг мой с тобой пойдет, а я в дозор.
– И я с тобой.
– Никак нельзя. А друг мой на печенега хаживал, он тебе такое расскажет!
– А я и сам расскажу. Вот ты, друг, когда на пику его берешь, ворога, значит…
Середин быстро пошел по улице, поглядывая на светлеющие вершины леса за холмами. «Скоро луна выйдет, надо поторопиться», – подумал он.
Перемахнув плетень возле Трошкиной избы, он осторожно подошел к дверям. В окнах светились лучины, Олег облегченно вздохнул, постучал в дверь, и она подалась под его пальцами, хотя мужики должны были запереться изнутри. Середин потянул из ножен саблю, толкнул дверь ногой. Дверь, чуть приоткрывшись, уперлась во что-то, лежавшее в сенях. Олегу почудилось тяжелое дыхание, всхлипы, неясные бормотание. Навалившись на дверь плечом, он с усилием открыл ее и глянул вниз. Мужики, оставленные старостой, храпели на полу в обнимку с топорами. Середин перескочил их и бросился в избу. Тела Трошки, жены и сына лежали на лавках вокруг печи, одетые для погребения. У женщины и ребенка лица были укрыты тонкими льняными платками. Лицо мужчины было открыто. Середин сорвал со стены лучину, внимательно осмотрел тело и, бросившись в сени, стал будить мужиков. Пришлось надавать им крепких пощечин, прежде чем те пришли в себя.
– Тихо, это я, ведун. Кто здесь был? – спросил Олег.
– Дык, никого… Поскребся ктой-то в двери, мы подошли, а там и никого.
– Так… – Олег поднял их на ноги за шиворот, как нашкодивших щенков. – Быстро по домам, бегом, ну!
Мужики похватали топоры и затопали по улице.
Олег побежал к дому Окоша. Из избы слышались голоса – Невзор уговаривал крестьянина прилечь отдохнуть.
– Так, – сказал Середин, входя, – Крот, ты спишь, мы сторожим, потом сменишь. – Он постарался добавить в голос командирские нотки.
– Понял, – пробубнил староста, – все понял. Ложусь. – Он плюхнулся на лавку и почти сразу захрапел.
– В чем дело? – спросил Невзор, выходя за Олегом во двор.
– Ингольф украл смертный платок.
– Зачем?
– Зеркало в нем понесет, чтобы нечисть поднять. Это он наводит упыря. – Середин оглянулся на лес. – Край луны уже показался над верхушками, – беги в дом кузнеца. Ингольфа там уже нет, ищи пояс. Ты узнаешь его сразу: на поясе по всей длине навязаны узелки. Найдешь – сохрани любой ценой. Без этого пояса ты Малушу обратить не сумеешь.
– А ты?
– Я на кладбище. Как вернешься – ложись на лавку, укроешься с головой и старосту прикрой. Услышишь мой крик – беги на двор. Все, давай.
Невзор беззвучно исчез в ночи. Ведун перемахнул плетень и побежал к южным воротам. Створки были приоткрыты, он проскользнул между ними, не сбавляя темпа, почти бегом взобрался по скату холма, перед гребнем упал на землю и пополз.
Кладбище открылось в свете луны, как на ладони, до него было не более четверти полета стрелы. Между могилами двигалась темная фигура в свободном балахоне. Остановившись возле свежих погребений, человек откинул капюшон. Он был невысок, коренаст, темные волосы схвачены кожаным ремешком.
Олег провел по лицу руками. Ночь расцветилась в голубовато-зеленые тона. Он снова посмотрел вниз – и поразился произошедшей перемене. Там, где между могилами стоял кузнец, теперь возвышалась стройная фигура со светлыми, спадающими на плечи, волосами. Даже не видя лица, Середин понял, что не ошибся – перед ним был брат Велены. Ингольф достал из-за пазухи сверток и принялся осторожно разворачивать материю. Олег узнал смертный платок, похищенный из дома Трошки. Колдун убрал ткань, и в руках его что- то блеснуло. Середин напряг зрение. Тотчас стали видны мельчайшие детали, каждый волосок на белесой голове Ингольфа, его нахмуренные брови, крепко сжатый рот. В руках колдун держал круглое металлическое зеркало, ловя в него призрачный свет луны.
Середин увидел, как от зеркала к ближайшей могиле протянулся едва различимый луч – и тотчас комья земли зашевелились, будто кто-то толкал их снизу. Над землей появились черные пальцы, вздувшаяся кожа свисала с них лохмотьями. Показалась рука, изъеденная тлением, с кое-где отвалившимися кожными покровами. Постепенно из могилы выбралось существо, уже мало напоминающее человека: с вылезшими
