озлобленных чудовищ разом подали свой голос. Подул резкий, холодный ветер, поднялись и закружились смерчем тучи пыли.
— Как ты осмелился? — прокричал Махват, стараясь перекрыть голосом свист ветра.
— На все Его воля... — тихо ответил Маркулий.
И слова его — негромкие и полные покорного смирения — были отчетливо слышны, несмотря на грохот, рев и вой ветра. Сам Маркулий по-прежнему стоял на коленях, голова его была гордо поднята, но взгляд опущен. И, несмотря на эту свою позу, он не выглядел проигравшим.
— Безумец! — взревел Махват Игнт. — Старый безумец!..
Он за шиворот рывком поднял мага на ноги и подтолкнул его к черному овальному пятну.
— Нам всем нужно уходить! — прокричала Мархаэоль. — И как можно быстрее!..
Махват обхватил Маркулия, приподнял его над каменными плитами моста и швырнул в чернеющий овал. И черное пятно без следа поглотило его. Словно маг рухнул в глухие воды заброшенного пруда. Прыжку даже показалось, что по черной пленке пробежали круги, как от упавшего в воду камня.
— Ты!.. — проорал Прыжок, вскакивая на ноги.
Махват посмотрел на него бешеными глазами и нырнул вслед за Маркулием.
— Толик! — Мархаэоль потянула Прыжка за рукав куртки. — Торопись!..
Ветер развевал ее зеленые волосы, трепал платье, сбивал с ног. Золотисто-желтые глаза ее глядели испуганно. Она в страхе оглядывалась на пламенеющий горизонт, на словно бы залитую кровью луну в небе. И видно было, что ей очень хочется уйти отсюда, спрятаться. И она нетерпеливо тянула Прыжка к черному овалу, в котором исчезли Маркулий с Махватом.
Прыжок оглянулся на остальных.
Эллина продолжала лежать на мосту. Все ее попытки подняться на ноги сводились на нет безумными порывами ветра. Коновалов, пригибаясь под порывами урагана, шел к ней. Катя с Колобком, поддерживая друг друга, направлялись сюда.
Прыжок посмотрел на Мархаэоль. Она еле заметно отрицательно помотала головой. Прыжка словно ледяной водой окатило.
Оставить их здесь?! Всю команду?
Нет!..
— Один не пойду! — крикнул он.
— Все пойдут! — сквозь шум ветра ответила ему Мархаэоль.
Но взгляд ее был гораздо красноречивее слов. Прыжок понял, что соглашается она на это неохотно, с гораздо большим желанием Мархаэоль оставила бы всех здесь, на откуп неведомой и страшной силе. Если бы...
Если бы была абсолютно уверена в том, что Прыжок не станет возражать...
Катя и Колобок уже стояли возле черного пятна, Коновалов помогал Эллине подняться.
— Что надо делать? — спросила Катя.
— Идти туда! — крикнула Мархаэоль. — Просто идти! Ничего не бойтесь! Это не опасно!
Катя посмотрела на нее, потом на черное колышущееся пятно и, глубоко вздохнув, шагнула туда.
— Твою ма-а-а-ать! — проорал Колобок, ныряя следом за ней.
Эллина помотала головой — очевидно, она еще не окончательно оправилась от падения — и посмотрела на Мархаэоль.
— Ну гляди, — пригрозила Эллина. — Если что...
Она не договорила, махнула рукой и прыгнула в черное пятно.
— Я тоже, пожалуй, пойду, — оскалился Коновалов и последовал за Эллиной.
— Толик!..
— Ага, — кивнул Прыжок.
Ему было страшно. Ветер усилился настолько, что Прыжок и Мархаэоль еле стояли на ногах. Бешеные порывы начали рвать черный овал, по нему поползли все более расширяющиеся трещины.
— Толик!!!
Прыжок взял за руку Мархаэоль, крепко, до боли сжал зубы и шагнул в колеблющуюся черноту пятна...
...Тишина.
И темнота.
Но не полная, не глухая и черная тьма. Словно густой и темный фиолетовый свет заполнил все вокруг.
Спокойный воздух, слабый, еле ощутимый кожей лица ветерок, кажущийся после бешеных порывов едва ли не ласковым.
Постепенно темнота светлеет, расступается, и начинают проявляться окружающие предметы. То есть не предметы — люди. Вся команда Эллины была на месте. Они стояли, ощетинившись стволами автоматов, готовые отразить нежданную опасность. Но ничего опасного вокруг них не было.
Тьма посветлела настолько, что стало видно ровную площадку, усыпанную песком, на которой они все стояли. Площадка эта была небольшая — метров пять в диаметре. А вокруг нее плескались волны.
— Остров... — пробормотал Колобок.
Действительно, они стояли на крошечном островке. Волны с ленивым шипением накатывались на песок, подбирались к подошвам сапог, чтобы тут же испуганно отпрянуть обратно.
Тьма рассеялась, но не окончательно. И стало понятно, что здесь сейчас царит ночь.
Яркие звезды, сплетающиеся в никогда ранее не виданные созвездия, вспыхнули над головой. Их зыбкие отражения, ломаясь, заблестели в воде, рассыпались по волнам, играющим серебром. А вдалеке замаячили контуры гор, выпирающих из морских глубин.
— И чего теперь? — пробурчал Прыжок. — Я плаваю хреново...
— Этого не потребуется, — не оборачиваясь, обронил Махват.
Сам он стоял возле самой кромки воды, повернувшись ко всем остальным спиной и устремив неподвижный взгляд куда-то в сторону гор. И там, куда он смотрел, вспыхнули огоньки, загорелись ровным светом, начали приближаться. Вскоре в тихое пение волн вплелся новый звук, и на фоне гор смутно замаячили контуры приближающейся ладьи.
Ладья подошла к островку, огненнолицые слуги Махвата подали трап, и все поднялись на борт. И ладья, бесшумно развернувшись, взяла курс на темнеющие вдали горы.
Тишина царила вокруг. Лишь слабый плеск волн о борта нарушал ее. Отсветы огня от лиц слуг Махвата разгоняли ночную тьму настолько, что можно было уже видеть друг друга. И тогда Прыжок заметил, что Махват и Маркулий стоят на носу ладьи. Взгляд Махвата, устремленный на мага, был полон ненависти. Глаза же Маркулия излучали спокойствие.
— Я думал, что ошибся, — сказал Маркулий. — Но своего учителя забыть или перепутать с кем-либо очень сложно...
— Своего учителя! — возмутился Махват. — Ты, старый пень, едва не погубил всех нас! Если ты попытаешься вытворить подобное здесь, я лично сверну тебе шею!
— Вы были моим учителем...
— Да! — раздраженно воскликнул Махват. — А ты был моим любимым учеником! Самым лучшим!
— Спасибо...
— Не стоит благодарности! — презрительно бросил Махват. — Очевидно, это неизменное качество всех лучших и любимых учеников — предавать своего учителя!..
— Но вы служите злу... — попытался возразить Маркулий.
— Зло или добро — какая разница? — прервал его Махват. — Не имеет значения, как это называют обитатели Срединного Мира. Вы сами придумали себе нелепые определения и пытаетесь следовать им с потрясающим и глупым упорством. Называй как хочешь — добро или зло. Не важно, чему я служу. Но ты предал это, Маркулий. Ты считаешь себя правым? — Губы Махвата тронула ехидная усмешка.
— Да, — секунду помедлив, ответил Маркулий.
