Мархаэоль чувствуется подвох. Несмотря на ласковый голос, несмотря на нежные прикосновения — все равно чувствуется.

— Тебе нужно всего лишь согласиться, — говорит Мархаэоль. — Ни ты, ни твои спутники не будут принимать никакого участия в этом. Армия моя сильна, она сама справится с задачей. И ни тебе, ни твоим друзьям ничего не придется делать самим. Вы все останетесь живы и никак не пострадаете. Единственное, что вам — то есть тебе, Толик, — придется сделать, — это дать разрешение. Просто разрешить моим воинам войти в Срединный Мир. Ты — житель того мира. И твое приглашение — единственное, что необходимо для этого.

— Нет! — Прыжок резко сел.

В комнате неожиданно посветлело. Стены, пол и потолок снова начали наливаться красным светом. Прыжок обернулся и увидел глаза Мархаэоль.

Она лежала на лепестке огненного цветка, опустив голову на руки, и смотрела на Прыжка. Она была прекрасна — каждая линия ее тела, каждая черточка. Желтые глаза ее излучали нежность. Но в глубине их едва заметно светилось что-то красноватое. Какой-то коварный отблеск. Наверное, виновато было освещение, но этот отблеск отрезвил Прыжка.

— Я не хочу, — заявил он. — Мой мир — это мой мир! И все такое!..

— Но ведь он же еще не до конца твой, — улыбнулась Мархаэоль, садясь. — Пусть он станет твоим целиком и полностью. И твой мир, и я сама...

Голос ее по-прежнему был ласков и мягок. Но Прыжок, непонятно почему, почувствовал в нем скрытую угрозу. И не только в голосе. Даже движение, каким Мархаэоль села на постели, таило в себе что-то. Прыжку подумалось, что вот сейчас Мархаэоль очень и очень похожа на хищника. Который только что ластился к своему хозяину и вдруг вспомнил, что он на самом деле такими вот хозяевами привык каждый день питаться. И эта настойчивость, с которой Мархаэоль убеждала Прыжка впустить в Срединный Мир армию Харамишата...

— Я не один там живу, — заметил Прыжок.

— Это не имеет значения, — сказала Мархаэоль.

— А ребята?

— Это тоже не важно. Достаточно лишь твоего согласия. А остальные...

Лицо Мархаэоль на миг сделалось жестким, глаза полыхнули пламенем, и в воздухе перед самым ее лицом промелькнула яркая вспышка. Прыжок невольно зажмурился. Но голос Мархаэоль продолжал настойчиво звучать в ушах:

— Они не имеют значения. Их может просто не стать. Прямо сейчас. Хочешь?..

— Да пошла ты! — выкрикнул Прыжок, вскакивая на ноги. — Ты чё? Ты за кого меня держишь, а?!

Мархаэоль медленно поджала ноги и села прямо. Каждое движение ее таило в себе скрытую силу — непреодолимую и беспощадную. Глаза ее были холодны. Но Прыжку вдруг стало жарко.

— Подумай, Толик, — ровным голосом произнесла Мархаэоль. — Подумай...

Прыжок вдруг понял, что ему и в самом деле становится жарко. Огненные стены и пол начали излучать жар. Воздух все больше делался сухим и горячим. И от цветка, на котором они с Мархаэоль только что лежали, тоже начало струиться все более усиливающееся тепло. Платье Мархаэоль, свисавшее с края одного из лепестков цветка, вдруг вспыхнуло и загорелось. Огонь пробежал по нему, коснулся щиколотки Мархаэоль, охватил ее...

Прыжок испуганно вскрикнул.

— Не бойся, — улыбнулась Мархаэоль. — Ведь я у себя дома. И мне это не повредит. Мне, — холодно добавила она.

Прыжок провел ладонью по лицу, стирая набежавший пот.

— Ты ведь помнишь, насколько хорошо было, когда закончилась боль, — продолжала Мархаэоль. — Но она может не кончаться, быть вечной...

— Давай! — выкрикнул Прыжок. — Попробуй, сука!..

И эти его слова словно бы отрезвили Мархаэоль. Она сильно вздрогнула, взгляд ее сделался испуганным. Мгновенно исчезли духота и жар, воздух снова стал прохладным.

— Прости!.. — Мархаэоль сорвалась с места и кинулась к Прыжку. Она прижалась к нему, обхватила руками за шею.

Прыжок закрыл глаза и обнял ее. Рука его коснулась спины Мархаэоль, ощутив тепло ее кожи. И Прыжок подивился тому, что в душе его ничего не шевельнулось после этого прикосновения. Словно что-то там умерло. Навсегда.

28. ОГНЕННЫЙ ДВОРЕЦ

Коновалов лежал на спине, наслаждаясь тишиной и покоем. В комнате царил багровый полумрак — так хотелось Коновалову. Он сам не понимал, почему у него получилось. Просто в один момент ему захотелось, чтобы освещение стало слабее. Так и произошло.

Очевидно, стены комнаты каким-то образом уловили настроение Коновалова и его желание. Огненный Дворец, исполненный таинственной силы, жил, подобно живому существу. Можно было подумать, что находившиеся в бесконечном движении волны огня обладают своим разумом и волей. Но на самом деле было, конечно, не так.

Свои силы Огненный Дворец питал от хозяйки Харамишата — Мархаэоль Игнт. Он подчинялся только ей одной, он существовал ради нее одной, он исполнял малейшие ее прихоти. И в данный момент прихотью Мархаэоль Игнт было удовлетворение желаний своих гостей.

Для самих гостей это было несущественно. Главное, что они чувствовали себя здесь хорошо.

Неведомые силы подчинялись малейшему желанию Коновалова. И Юрию это доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие.

Оказавшись в этой комнате, Юрий без боязни уселся на постель... или то, что ее здесь заменяло, — бьющий из пола фонтан огня, пламя которого не поднималось вверх, а плавно пригибалось книзу, совсем как самый настоящий родник. Огонь, словно бы придавливаемый какой-то силой, вспухал над багровеющим полом низким и широким холмом.

Ощущение покоя царило буквально во всем — в плавном переливе огненных струй по стенам, в мерцании углей на полу, в рдеющем багровым светом потолке. Здесь не было того нервного напряжения или гнетущего безмолвия, заполнявших владения Махвата Игнта и его Замок Тишины. Там Коновалов словно бы постоянно ощущал на себе чей-то внимательный и пристальный взгляд. Словно Махват Игнт непрерывно следил за ним. Так это было на самом деле или нет, Коновалов сказать не мог. Но каждой клеточкой своего тела он чувствовал этот взгляд.

Может быть, Мархаэоль тоже следит за ними. Но если даже и так, то делает она это ненавязчиво, не стесняя своих гостей и тщательно скрываясь.

Впрочем, пусть следит. Это не имеет большого значения. Все равно здесь и сейчас Коновалов не смог бы причинить ей вреда. Да и не собирался он этого делать.

По совершенно непонятной причине Юрия одолевала какая-то досада. Словно бы воспоминание о чем- то, о каких-то неведомых великих и безвозвратно упущенных возможностях. И это не давало ему покоя, что еще больше злило Коновалова, не позволяло ему насладиться отдыхом и спокойствием в полной мере.

Юрий лег, раскинул руки и подумал, что вряд ли у него когда-нибудь будет еще такая возможность расслабиться. У себя дома, в Срединном Мире, подобное просто невозможно. В Москве не очень-то расслабишься, там постоянно нужно быть в напряжении — для того, чтобы выжить. Да и не только для этого, одного ощущения безопасности мало. Очень хорошо (порой даже просто необходимо), чтобы ему сопутствовало ощущение сытости. А в Срединном Мире это сейчас большая редкость — ощущение безопасности и сытости. Сейчас же он не испытывал ни голода, ни жажды... Впрочем, нет, пить хотелось.

И едва он успел подумать об этом, как пламя стены в углу комнаты всколыхнулось, выплеснуло в воздух сгусток огня, который тут же превратился в женскую фигуру.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату