Уже и тогда попасть в первые ряды на даршане было возможно только путем своеобразной лотереи. И вот как это выглядело.
В 4 часа утра на площадке перед храмом в линию садились 15—20 севадалов. После этого все желающие попасть на утренний даршан начинали произвольно рассаживаться за их головами в длинные шеренги. В 5.30 утра старший преданный предлагал головным севадалам в линиях по очереди тянуть из мешочка жетоны. В соответствии с цифрами на них, шеренги поочередно заходили в зал и рассаживались на места, наиболее близкие к дорожкам, по которым должен был проходить Саи Баба.
Огромная копна черных курчавых волос, оранжевые одежды, долгий проницательный взгляд черных глаз, исполненных вселенской любовью, — таким навсегда запомнится Бхагаван всем, видевшим его близко.
Он появлялся в 6.30 и, сопровождаемый пением бхаджанов, медленно проходил через зал к своему креслу на помосте. По пути Баба благословлял людей, принимал от них письма, говорил «wait» (ждите), ма териал изовывал пепел-вибхути, а кого-то и приглашал на личную аудиенцию...
Именно ради такой возможности мы, пятеро русских мужиков, и продумали специальный план. Мы не
только пришли для рассаживания в линии уже в 3.30, чтобы быть первыми, но и продумали особый имидж, в расчете на привлечение внимания. Черные сатиновые шаровары, белые русские рубахи-косухи и по два красных галстука: один — по-пионерски на шею, а другой — по-пиратски на голову. А главное — отрастили себе приличные бороды-лопатки. В итоге получился весьма импозантный вид, вызывавший явное любопытство окружающих.
Прием сработал: старший преданный «случайно» дал нашей шеренге жетон № 1, и мы первыми рассе лись в ряд прямо перед креслом Бхагавана.
Ждали долго. Наконец грянули священные гимны, и мы поняли, что Саи Баба появился в храме. Он долго ходил где-то по рядам за нашими спинами, общаясь с паломниками, а потом просто прошел мимо нас, сел в кресло и стал читать какое-то письмо...
Мы было расстроились, что хитроумный план не сработал, но тут Баба поднял глаза и увидел нас в пяти метрах перед собой. Бхагаван поочередно внимательно посмотрел каждому в глаза, а потом что-то сказал старшему севадалу...
Тот подошел к нам и тихо спросил, кто мы такие. Я ответил, что мы тайная секта «новых русских»...
Выслушав севадала, Бхагаван хитро, как мне показалось, улыбнулся и кивнул головой. Так мы попали на желанное интервью к живому богу.
По окончании даршана нас отвели в специальную комнату и велели ждать.
Саи Баба появился совершенно неожиданно, будто вынырнув из-за занавеси. Он благословил каждого короткой молитвой на своем родном языке — телугу, затем мы все вместе исполнили ритуал «Омкар», за ключающийся в особом произношении священной звуковой мантры «АУМммм...», сели друг напротив друга.
И тут началось нечто удивительное: Бхагаван не только заговорил вдруг по-русски, но и начал со слов, вызвавших поначалу легкое смущение. Он весьма одобрительно оценил нашу находчивость и в плане лич ного имиджа, и в придумке несуществующей секты, заметив, что у нас, видимо, есть серьезные основания добиваться встречи с ним, прибегая к такому «нечестному» способу.
Видя, что Баба легко читает наши мысли, мы решили действовать в открытую и напрямик спросили:
То, что вы делаете руками, это искусные фокусы для простолюдинов или настоящая материализация физического вещества из волнового пространства акаши?
Я весьма огорчен тем,, что вы, весьма образованные и думающие люди, интересуетесь вещами, рас считанными на простых индусов. Эти добрые люди должны удостовериться в моей божественности, чтобы искренне воспринимать мои слова. Для этого я и
демонстрирую им разные мелкие чудеса. Но вам-то не пристало тратить время уникального общения с живым богом на выяснение столь несущественных вещей... — также прямо ответил нам Бхагаван.
— А у вас, мой друг, вообще меркантильные мысли голову никак не покинут, — сказал вдруг Баба одному из нас, — фотоаппарат ваш того не стоит...
Тут нужно рассказать, что случилось с этим человеком минувшим днем. Хитроумные индийские парни часто тренируют мартышек, во множестве обитающих в деревнях и подле храмов, воровать у туристов очки, кошельки, авторучки, сумочки, ловко срывая их прямо с зазевавшихся иностранцев. Вместе с трофеем обезьянка забирается на дерево и всем своим видом показывает, что с вещицей вам придется рас прощаться.
Беда и горе у вас на лице. И тут вдруг появляется смелый парень, который забирается на дерево и отбирает у мартышки все краденое. Естественно, вы благодарите его деньгами, не подозревая, что животное действовало по его команде...
Один из нас, прораб-взрывник из Воркуты, попал в подобную ситуацию.
Подле деревенского храма мартышка вырвала у него из рук фотокамеру-мыльницу, а когда злосчастный «самсунг» вернули, он оказался непригодным для ис-
пользования: в прыжке обезьянка ударила им о стену храма, и пластиковый корпус раскололся...
...Услышав упрек от Саи Бабы, покрасневший и враз взмокший, как от разминирования, взрывник стал неловко оправдываться. Дескать, деньги — тьфу! Не в них вовсе дело! Далеко на холодном севере его ждут двое маленьких детей. Ждут даже не его, а фотографии чудесной далекой Индии, в которую уехал папа. А тут засветилась пленка с удивительными фотографиями, да и быстро найти подходящий фотоаппарат совсем не просто будет в этой глубинке.
Ну, это меняет дело, — сказал Баба, помолчав. — Глубинка, говоришь? А твой край разве не глубинка? Обездоленностью веет от этого слова, а в жизни ведь совсем не так. Запомни: нет глубинки на Земле для праведного человека, все равны перед Богом... Сама вера в Него поддерживает каждого, кто верит, но на прямую Сам Он может помочь лишь тем, кто еще или уже немощен.
Взрывник пристыженно молчал, да и нам всем было неловко.
Дети твои здесь действительно ни при чем, — сам себе сказал Баба и опять помолчал. — Возьми...
В то, что произошло после этих слов, я бы никогда не поверил, если бы не сидел в трех метрах от Сатья Саи Бабы. Он протянул перед собой руку, ладонью верх, и все мы напряженно замерли...
-
Помню, как в далеком детстве я занимался фото- графией. Вечерами, запершись, сидел в ванной ком нате, освещаемой красной лампой, перед лоточками с реактивами. Щипцы держали лист экспонированной фотобумаги в проявителе, и на нем, словно по волшебству, начинали проявляться сначала легкие тени, затем контуры, а после — и само черно-белое изобра- жение...
Теперь то же самое начало вдруг происходить прямо на ладони Бхагавана.
Сначала над ней появилось мутное полупрозрачное
серое облачко. В нем стали возникать какие-то тени, находящиеся в плавном, но непрерывном движении. Тени эти постепенно строились и упорядочивались, становясь все яснее и четче... Периодически процесс как бы приостанавливался, ненадолго зависая в ожидании, а затем вдруг быстро нагонял упущенное время. Творение шло будто изнутри: сначала прорабатывались мелкие детали, затем становились четкими более крупные узлы...
Мозг мой уже стал догадываться о том, что создает- , ся на ладони Саи Бабы, но рассудок еще отказывался верить в происходящее...
Наконец все закончилось: раздался щелчок затвора, и вспышка вывела нас всех из немого оцепенения. Прожужжала перемотка пленки, и наступила гробовая тишина...
