принадлежал он конунгу Ауди.
Северяне умеют ездить верхом. Но сражаются они пешими. Традиция такая. И пусть Ауди находился далеко от страны своих предков, отступать от обычая он не был намерен. И, в отличие от всех нас, он спешился и двинулся через стойбище на своих двоих. И оказался в окружении белышей с обнаженными саблями. Вот тогда он и издал боевой клич. А я сквозь зубы помянула Ядрену Вошь. С высоты седла оглушить пешего не трудно, а вот так – затруднительно. К тому же у Ауди топор, а не меч. Конунг уже размахивал им над головой с радостным воем. Дорвался! Знаю я этих северян – грибков покушают, и давай рубить всех окружающих.
Но, как уже говорилось, Ауди был поумнее покойного брата Грабли, которому было все равно, кого бить, лишь бы бить. Он ударил ближайшего орка – или белыша – обухом топора. А поскольку ростом он был гораздо выше кочевника, и руки у него были длинные, замах получился славный. Степняк упал на землю, а конунг продолжал теснить остальных. Граф Бан спешил к нему на помощь. Ласкавый и Кирдык не торопились вмешиваться. Следили за происходящим.
Сраженный конунгом белыш приподнялся, встал на колени и завизжал:
– Уухай! Тенгри-отомри!
Потом отшвырнул саблю и что-то закричал, простирая руки к небу.
– Чего это он? – удивленно спросил Ласкавый.
– Радуется, – объяснил Кирдык.
Язык, на котором говорил ошеломленный, несколько отличался от классического орковского, но все же он был достаточно похож, чтобы я могла разобрать:
– Я больше не сплю! Я вижу степь! Я вижу юрты! Я вижу белышей! Хвала тебе, великий дух Тенгри- отомри! Хвала тебе, славный воин!
– Ауди! – крикнула я. – Продолжай в том же духе! Удар по кумполу лишает колдовство силы. Сейчас мы поможем!
И я направила недовольного Тефтеля на кочевников, продолжавших полосовать пространство. Кирдык и Ласкавый последовали моему примеру и принялись хлестать белышей саблями плашмя. После коротких колебаний то же принялся делать и граф, орудуя древком копья с фамильным Трикотином.
Тут главное было – не переусердствовать. Особенно это касалось Ауди, увлеченно тюкающего вокруг себя. Но, видно, у белышей были крепкие черепа. После каждого удара кочевники вели себя одинаково – на короткий миг полностью теряли сознание, валились с ног, а очнувшись, радовались своему пробуждению. Некоторые, включая первого из проснувшихся, попытались помочь нам, но у них ничего не получалось – они устали и ослабели.
– О воины! – заявил крепкий белыш, ростом повыше прочих, кривоногий, с редкой бородой. – Я – Тарбаган-мэргэн, вождь белышей. Кто ваш вождь?
– Вот он, – Кирдык благоразумно указал на графа Бана.
Тот кивнул и спросил:
– Что здесь случилось?
Кирдык перевел его вопрос.
– Злое колдовство обрушилось на наше племя.
– Но кто сотворил с вами такое?
– Заезжий шаман из страны длинноносых, принятый у наших костров.
Ауди к этому моменту закончил бороться с чужим наваждением и отдувался, опираясь на топор. Шланг, убедившись, что ничего страшного не происходит, направил к нам своего коня.
Тарбаган-мэргэн подозвал соплеменников.
– Отпразднуем наше освобождение! Режьте баранов в честь наших гостей! Будет пир! Кумыса не жалеть, и… где кобылицы? Где все кони?
– Может, разбежались, – дипломатично предположил Ласкавый.
– О, нет! Злобный шаман украл их! Шелудивый варан!
– Сын змеи и собаки! – подхватили вразнобой белыши. – Долгоносик недорезанный!
Кое-кто, не забывая о проклятьях, поплелись исполнять распоряжения вождя. «Поплелись» – не потому, что распоряжение вызывало у них недовольство, а просто с устатку. Хорошо, хоть здесь не было гражданских междоусобиц и массовых чисток. Впрочем, для гражданских усобиц нужны граждане…
Другие представители нашего отряда удовольствовались бы ожиданием пира, но не граф Бан (и я, но об этом после).
– Бан-хан хочет знать, каким образом шаман сотворил это с вами? – продолжал переводить Кирдык.
– Он пришел со стороны Оркостана… – начал было Тарбаган, но Кирдык перебил его.
– Пришел?
– Сказал, что загнал коня.
– И вы после этого его приняли? – возмутился орк. – Убивать таких надо!
– Ну, все же гость… Гость священен. Так что мы, наверное, только немножечко ограбили бы его и продали в рабство. Уркам… или урхам. Но ты прав – надо было его убить. Потому что он обманул нас. Сказал, что будет нам счастье. Всем сразу.
– И даром? – усомнилась я.
