Он поперхнулся.
– Извращенка!
– Я-то как раз нормально мыслю. А вот ты…
Он не дал мне договорить.
– Я связался с Абрамелином по хрустальному шару! И спросил у него, как собственно, точно звучит это заклятие Малагиса, наложенное на дракона, охраняющего пещеру. Оно оказалось таким: «Ни один муж оружный да не войдет в эту обитель». И я пришел к Абрамелину без оружия. А дальше он как-то убедил дракона, что я свой. А ты тут со своими домыслами…
Я облегченно вздохнула. И прислушалась к тому, что говорят соратники. И не понравилось мне то, что они говорили.
– Этот ваш маг, как мы уже много раз убеждались, действует через сны, – вещал Ласкавый. – А в подземелье, во тьме, он обретет еще большую силу, чем прежде. Стоит ли рисковать, зная, что он сможет заставить нас в сонном забытьи порубить друг друга в мелкую капусту? Войти в пещеру с амритой он не сможет. Пусть с ним встретятся эти косоглазые хлопцы, а мы переждем и посмотрим, кто возьмет верх.
– Вот именно, косоглазые… извини, Кирдык, – вмешалась я. – Что мы знаем о них? Только то, что они сами рассказали. Возможно, они задурили голову молодому князю, воспользовавшись его юностью и неопытностью, и он невольно предоставил им возможность проникнуть в обитель. Но кто гарантирует, что кто-то из них, Пи Си, к примеру, не является монахом. Или даже все трое? На Ближнедальнем Востоке попадаются такие хитрые монашеские ордена, где послушников учат виртуозно обращаться с оружием или сражаться без помощи оного. Им разрешается надолго покидать свои монастыри – и от этого они не перестают быть монахами. Впрочем… – я осеклась. Но мне и не требовалось продолжать. Все снова зашумели, обсуждая мои слова.
– Признаюсь, этой возможности я не предусмотрел, – сказал настоятель. – Этот схьер дождется, пока переодетые монахи откроют пещеру, усыпит их, вылакает амриту, скопившуюся за столетия, и доберется до Агарки!
– Хорошее слово «схьер», – тихо произнес Шланг – с большой осторожностью, явно опасаясь запищать. – Надо будет взять на вооружение.
– …И вернувшись из скрытой страны, приволочет с собой невесть какие механические пакости тамошнего производства, которые в нашем мире неизбежно приобретут магические свойства, – продолжал Читтадритта.
– А может, и не собирается он идти ни в какую Агарку, – предположил Кирдык. – Ему просто нужна амрита. Он ведь старый уже. И он сейчас сидит в засаде, ждет, чтоб открыли двери… а дальше он со своей магической птичкой навластвуется всласть.
– Неважно. Хватит болтать, – сказала я. – Если вы не хотите идти, пойду одна. В первый раз, что ли?
«В конце концов, за этим меня и послали, разве нет?»
– Одна ты больше никуда не пойдешь, – вызверился Гверн. – Я с тобой.
– Эй, ребята, я с вами! – крикнул Шланг. – Мне проклятие надо снимать.
– Негоже скомороху вступать в бой впереди конунга, – Ауди придвинулся к нам.
– И негоже младшим обгонять старших, – заявил граф-воевода.
– Мне вообще эти фазаны и амриты без надобности, но любопытно посмотреть, чем дело кончится, – сказал Кирдык.
Оставшемуся в абсолютном меньшинстве Ласкавому ничего не оставалось, как без особого восторга закончить:
– А я рудый, что ли? Куда все, туда и я.
– Итак, семеро, – сказал настоятель. – Счастливое число.
– Оно не принесет нам счастья, если мы не поспешим, – возразила я. – Каждый миг приближает наших врагов к заветной пещере.
Но Читтадритта уже вновь обрел прежнее благодушие.
– А вот этого я не стал бы утверждать с такой уверенностью. Я говорил – пещеры полны ловушек и разветвлений. Возможно, наши враги достаточно осторожны, чтоб не попасть в ловушки и не заблудиться, но идти они будут медленно, с остановками, проверять все развилки, а вы…
– Вы дадите нам карту! – просиял Ласкавый.
– Лучше! Нет необходимости пользоваться дорожником. Адепт Антилопа, прибывший в монастырь из горного Дебета, изготовил для второго Читтадритты волшебный фонарь, освещающий прямой и непосредственный путь к пещере с амритой, минуя все ловушки. Мы, правда, им лет триста не пользовались, но я помню, что он в хранилище. Брат Дырбулщир!
Когда монах появился перед нами, настоятель отдал ему распоряжение на неизвестном мне языке, очевидно, на дебетском. Потом брат Цапцарап, или как-там-его, удалился, а настоятель обратился к нам.
– Пока брат Дырбулщир ищет фонарь, выслушайте наставление. Коварный схьер насылает сны, говорите вы? Но что есть сны? Сказал мудрец – мир ему! – «Сновидение изображает желание в его осуществленной форме». И повторил: «Сон – осуществление желания».
– Конечно, случается и так, – сказал Ласкавый. – Но бывают и страшные сны!
– Да уж, такие, пи-пи-пи… – прошептал Шланг.
– И это объяснил мудрый автор свитка «Толкование сновидений». Все не так просто во сне, как вьяве. Иногда ваши желания искажены и предстают с точностью до наоборот. Предположим, будто вам приснилось, что вы больны. Как это следует понимать? Так, что вы желаете быть здоровыми, и ваше
