– Короче, на тебя вся надежда, – закончила я.
– Чего? – он стиснул зубы, дабы не оскорбить попискиванием покой подземелий.
– В том, что сказал настоятель, есть нечто рациональное. Чтобы противостоять колдовству, нужно помнить, чего мы хотим на самом деле. И я уверена, что из всех собравшихся ты один этого не забудешь ни при каких обстоятельствах.
– Да уж… и хотел бы – не получится.
– А у степняков мы установили, что против колдовства Ик Бен Банга помогает громкое, ритмичное и бессмысленное пение. Собственно, были уже в истории прецеденты. Когда легендарного Нездесея хотели сбить с пути истинного коварные мермэйды, его спутник, бард Шалфей Луженая Глотка, переорал их, и с тех пор мермэйды от стыда онемели. Вот и от тебя то же требуется. Как только почувствуешь что-нибудь неладное, или я поддам сигнал – пой! Как у белышей – что угодно, лишь бы погромче!
– Но у белышей колдун уже убрался… И не смогу я… Шалфей был в расцвете творческих сил, а я…
– А ты думал – всегда можно за мной спрятаться? И еще прибавлять, что от меня не убудет? Голоса у меня нет, но слух пока что не подводит. Так что придется тебе петь как миленькому, если не хочешь помереть в этом подземелье!
Миннезингер ничего не ответил, однако мне показалось, что последний довод оказал решающее действие.
Так продолжали мы свое продвижение по мрачным глубинам, и не ведаю я, сколько прошло времени, покуда не очутились мы в огромном зале, переполненным лесом каменных колонн. Направленный луч волшебного фонаря рассекал тьму, но не мог озарить все пространство зала. Границы его терялись во мраке, а черные тени колонн и людей метались под ногами, как вспугнутые призраки.
«Лучшего места для засады, чем этот зал, не придумаешь. Полная потеря ориентации в пространстве».
И только я это осознала, как все и началось.
Из леса (пусть и каменного) навстречу нам вышел медведь. Не простой и даже не вымерший копытный, а белый. Я никогда не забиралась так далеко на север, чтобы увидеть таких воочию, но знала, что они существуют. И медведь почему-то не понравился мне гораздо больше своих бурых собратьев из заволчанских лесов.
Медведь шел на задних лапах, мотая головой из стороны в сторону, и рычал.
Все наши бойцы, не исключая Гверна с фонарем, свет которого упорно отклонялся в сторону, бросились на зверя. Но Ауди растолкал всех, размахивая топором и рыча похлеще медведя.
– Мой! Не трогать! Моя добыча!
Удар его топора мог бы раздробить череп не то что медведю, но слону, однако зверь с неожиданной легкостью ушел от сокрушительного удара.
– Шланг! Запевай! – крикнула я.
Дрожащим голосом миннезингер завел, очевидно, первое, что пришло ему в голову при виде мелькающего в воздухе конунгова топора.
Из-за сталактита выглянула молодая девушка в национальной суржикской одежде. При этом у нее были раскосые глаза, а волосы заплетены во множество косичек, как у орчанки.
Ласкавый и Кирдык враз сделали стойку, опустив сабли, которыми из-за спины Ауди пытались дотянуться до медведя. Девица хихикнула и извлекла из-под вышитого полотенца, невесть откуда взявшегося, большой шмат копченого сала, источающего дивный аромат, а потом вновь скрылась за сталактитом. Бывшие контрразведчики устремились за ней.
Предсказания Читтадритты, как это обычно бывает с дурными предсказаниями, сбывались. Колдун действовал через сны, точнее, через мечты, которые суть те же сны, только дневные.
Шланг надрывался:
Но худшее ожидало впереди. Худшее – это была я. Самолично. Причем такая, как вчера в долине – одетая только в пояс с кинжалом. И эта вторая я надвигалась прямо на Гверна. И шла не так, как я обычно хожу, а омерзительно виляя бедрами, словно жрица Ядреной Фени при исполнении служебных обязанностей. И Гверн вовсю пялился на это гнусное зрелище (в отличие от графа Бана, который куда-то скрылся с глаз), готовый выронить волшебный фонарь. Теперь я верила, что ничего ему в боях не отбили.
надрывался Шланг.
Не выдержав, я подскочила к Гверну, выхватила фонарь у него из рук и шарахнула его трубкой по голове. При этих действиях почему-то фонарь светить не перестал. То ли принц нужен был непременно для того, чтобы зажечь фонарь, то ли заклятие для принца годилось и для принцессы.
– Это не я, болван! Я здесь!
Но мой голос перекрыл вопль графа Бана.
– Ко мне! Я поймал его!
А старый воин не подкачал. Он один из нас пер к цели, не отвлекаясь и не останавливаясь. И, едва его голос достиг нашего слуха, непристойная картина с моим лицом исчезла. Женский облик истаял, и перед нами, ошеломленно моргая, возник Пи Си. Обернувшись, я увидела, что Ауди вместо медведя сражается с Шо Чи-дза, а из-за сталактита, ругаясь и отплевываясь, Ласкавый с Кирдыком выволокли То Виджу- псе.
