чем я ожидала.
– С одной стороны, на нас не напали, не разоружили и подсылают к нам различных чинов. С другой – царя мы не видели, в город нас не впустили и держат здесь неотлучно, как приманку для вас.
– А наша приманка? Освобождение пленных?
– Приманка оказалась еще та! – Нерет сплюнул за борт. – Ее приняли, разжевали и проглотили. Они высадились в первый же день… А что было потом, мы узнали от того чина, который к нам приходит. Звать Непери, говорит через губу, и башка гладкая, как задница.
– Видишь ли, наш приятель Аглибол снова занял место в царской гвардии, – объяснила Кирена.
– Он здесь всем в уши надул, какой он храбрец, – опять вмешался Нерет, – и как он отважно бежал из варварского плена, уложив кучу злобных врагов…
– И тут совершенно не ко времени возвращается Ихи, – продолжала Кирена, – не потеряв ни одного человека, и начинает расписывать, какие мы хорошие и благородные. Разумеется, собирается суд скорый и несправедливый, и на следующее утро Аглибол обвиняет Ихи в измене, взяточничестве и трусости и уж не помню в чем…
– А солдаты?
– Ну, солдаты… Они же низкорожденные. Кто с ними будет разбираться? Солдат – в рабство, без суда. Судят одного Ихи.
– Каков приговор?
– Мы еще не знаем. Но ясно, что защищать его никто не будет. Нам, правда, сказали, что сестра его, жрица, пытается ему помочь, но женщин здесь никто не слушает.
– Когда вам это сказали?
– Вчера.
– Так… – Я обвела всех взглядом. – Высаживаемся на берег.
– Безнадежно, – сказал Нерет. – Ты знаешь, как она вчера лаялась с этой сворой?
– Было дело, – неохотно подтвердила Кирена. – Уж очень мерзко! И этот Непери выставляет свое превосходство. Мы, значит, грязные дикари, мразь болотная, змеепоклонники – а они великие и светлые, истинные сыны Солнца. Так я им и сказала: «Змея поглотит Солнце!»
– Высаживаемся на берег, – повторила я.
Да, такого я еще не видела. Я, конечно, догадывалась – по рассказам Ихи, по папирусам коменданта. Но догадываться – это одно, а увидеть…
Ни разу не видела вымощенной пристани. То есть я не так уж много к тому времени пристаней и повидала, но предполагала, что мощеных еще меньше. Если вообще есть. А эта была вымощена не булыжниками, а плитами, такими гладкими и ладно пригнанными друг к дружке, что это напоминало мне даже не двор крепости, а пол в каком-нибудь царском дворце. Убей меня Богиня! Да во фракийском Эноссе пол во дворце был гораздо хуже. С выложенной плитами пристани уходили вниз каменные молы-волнорезы, подобных которым я также еще не видала. Общим числом одиннадцать.
Величественное зрелище, особенно по сравнению с жалким состоянием флота. А пристань – или ее лучше назвать площадью? – тянулась до самых городских стен.
А стены! Сложенные из мощных каменных блоков, они превосходили «божественные» стены Трои, и на фоне небесной синевы казались ослепительно белыми.
Против нас возвышались могучие ворота. Они были покрыты сплошной каменной резьбой, довольно плохо сохранившейся.
Я уже привыкла по найденным рисункам к манере атлантов изображать предметы (совершенно отличной от фракийской и критской) и смутно разбирала среди этой резьбы очертания человека в пышной одежде, сидящего на троне, солнечных дисков и плывущих по волнам кораблей.
Тем временем в одной из створок ворот приоткрылась небольшая дверь, и оттуда выбралось несколько человек. Возглавлявшая их персона вполне соответствовала данному Неретом описанию. Только на голове у него был полотняный платок. Прежде виденные мной атланты на свои бритые головы надевали лишь шлемы.
– Непери и есть, – подтвердил Нерет. – А ворота они при нас полностью ни разу не открывали.
– Вообще-то это, должно быть, нелегко, – сказала я.
– Я поговорю с ними, – сказала Кирена.
– Хорошо.
Пока она направлялась к делегации атлантов, мои приближенные сгруппировались за моими плечами. Они шли навстречу друг другу. По странному совпадению обоих никак нельзя было назвать худыми. Но меня всегда поражала легкость походки у столь толстой женщины, как Кирена, как сон, как пузырек на воде. Как ни любила она прикидываться неуклюжей, но эта походка появлялась у нее в момент полнейшей собранности. Как сейчас.
На миг широкую физиономию Непери перекосило изумление. Видимо, прежде Кирена появлялась перед ним пыхтя и переваливаясь, как он сам. Затем он овладел собой. Заговорил брюзгливо и брезгливо, негромко, словно не особенно заботясь, услышат ли его.
Рядом стоял невысокий бледный человечек, не столь бледный, как чиновник, и не столь преисполненный достоинства – несомненно, переводчик.
Непери разыгрывал такое же гордое и богоподобное превосходство представителя высшей расы перед рабами и дикарями, что и Аглибол.
Правда, у тощего и малорослого офицера это получалось удачнее, чем у толстомордого чиновника. Хотя результат тот же самый.
