если ты дал липовый адрес, я оставлю тебя ей насовсем.
– Мне это очень по вкусу, – промурлыкала Фелина, шагая по продутым ветром, вымоченным дождем, лоснящимся улицам Манхэттена.
Глава 10
Дождь усилился.
Они отшагали уже больше мили, следуя указаниям Грязнули Макмерзока, выбиравшего переулки и боковые улочки, наверняка даже не существующие в Манхэттене детектива. В какой-то момент Мэллори проникся уверенностью, что лепрехун гонит их по кругу; они четырежды свернули налево под прямым углом, но когда добрались до точки, которую Мэллори считал отправной, здания оказались вовсе не знакомыми, да и улицы такой он ни разу не видел.
Обстановка мало-помалу, почти неуловимо менялась, и через какое-то время их уже окружали трущобы; дома из красного кирпича и гостиницы явно знавали лучшие времена. В конце концов они остановились перед высоким узким кирпичным зданием, наружные стены которого нуждались в основательной чистке пескоструйным агрегатом, а фрагмент внутренних, видневшийся сквозь пару грязных окон, выглядел ничуть не лучше. Ступени каменной лестницы, ведущей на крыльцо, потрескались, а три буквы в неоновом транспаранте «МЕСТА ЕСТЬ» не горели.
– Здесь, – заявил Макмерзок. – Теперь отпустите меня.
– Только тогда, когда буду знать, где живет Гиллеспи, – возразил Мэллори, поднимаясь на крыльцо, и обернулся к Фелине. – Подожди здесь вместе с ним.
– Эй! – возмутился лепрехун. – Уговор есть уговор!
– Верно, – согласился Мэллори, – так что лучше тебе не нарушать свою половину уговора.
– Надеюсь, он ее нарушит, – алчно заурчала Фелина. Войдя в здание, Мэллори оказался в тесном, затхлом вестибюле. Мебель – два кресла и софа, все с протертыми на углах подушками – была куплена крайне дешево и давно пережила свой век. Стены, истертые на уровне талии спинками стульев, являли глазу всевозможные оттенки серого, зависящие от распределения грязи по ним. Ковер, протоптанный до дыр, почти сохранил намек на первоначальный узор, видневшийся не одно поколение назад. В углу спокойно стояла пластмассовая елочка, выцветшая от времени, украшенная гирляндой без доброй половины лампочек и увенчанная серебряной звездой – некогда пятиконечной, но сохранившей лишь два луча.
За побитой, исцарапанной стойкой сидел лысеющий мужчина среднего возраста с аккуратными усиками и зубочисткой в уголке рта, делая фломастером пометки в сводке бегов. Он, как и вестибюль, знавал лучшие времена. Пиджак его протерся на локтях, на рубашке не хватало пуговицы, а галстук-бабочка чуточку перекосился. Наконец заметив присутствие Мэллори, он со вздохом отложил сводку и устало поднялся на ноги, тоном безмерной скуки проговорив:
– Хо-хо-хо. Мэллори оглянулся:
– Это вы мне?
– В самую точку, командир, – подтвердил портье. – Хо-хо-хо, добро пожаловать в «Кринглово воинство» [19], лучший пансион в Нью-Йорке. Дождь еще идет?
Мэллори кивнул.
– Вот дерьмо! – Портье подхватил сводку и перечеркнул имя лошади длинной чертой. – Это снимает с повестки дня третий заезд, хо-хо-хо.
– На кой вы все время хохохокаете? – поинтересовался Мэллори.
– По работе положено. Если я это не скажу, меня уволят.
– Почему?
– Кабы я знал, черт возьми! – признался клерк. – Наверно, принадлежность к «Кринглову воинству» имеет к этому какое-то отношение.
– Ни разу не слыхал о «Крингловом воинстве».
– Ничего удивительного. Мы самый специализированный пансион, какой только может быть на свете. – Портье указал на белобородого старца, вышедшего из античного лифта и зашаркавшего на улицу. – Видали того старого чудика?
Мэллори кивнул.
– Так вот, у нас их двести шестьдесят четыре.
– У вас дом престарелых?
– Дом безработных Санта-Клаусов. – Портье издал невеселый смешок. – У нас забито под завязку сразу же после Рождества и не пустеет аж до ноября. – Он поморщился. – Но что у меня в печенках сидит, так это то, что большинство старых пердунов даже не платят за постой.
– Как же вы не разоряетесь?
– Нами владеет какой-то старый пень, живущий на севере. Содержит заведение на благотворительных началах. – Портье пожал плечами. – Наверно, жалеет всех этих старых Санта-Клаусов. Но все ж таки он настоящий мот, раз способен позволить сдавать эти комнаты задарма.
– А как его зовут?
– Ник.
– Случаем, не Ник Грек [20]?
– Ник Святой, – покачал головой клерк. – Хоть раз слыхали про такого?
– Не уверен, – уклончиво ответил Мэллори.
– Ну, это который как раз и ввел правило насчет смеха. – Портье презрительно фыркнул. – Вот погодите,
